Констебль копошился в соседней комнате минут пять, однако, когда он вернулся в пижаме и с подносом в руках, гость, свернувшись калачиком, уже спал. Мьель, расположившись рядом с головой барда, поднял недовольною морду, мяукнул и демонстративно отвернулся.
— Хех. Утомил я вас, — поставив поднос на стол, Руд поправил одеяло Яну, погасил лампу и вышел, закрыв за собой дверь.
***
— Камень… Камень! Грустно тебе у реки! Камень… Камень! Летят на огонь мотыльки!
Ян бежал, словно заяц, удирающий от гончей. Продираясь сквозь высокую траву, он рвался вперед.
Подбежав к обрыву, бард едва кубарем не скатился вниз. Сидевшая на берегу девушка, повернулась и, обрадованно улыбнувшись, бросилась к нему, повиснув у барда на шее:
— Ян! Наконец-то ты пришел! Я скучала! Почему тебя долго не было?
— У меня были… дела, — смущенно ответил юноша.
— Ах, все равно! Главное, что ты здесь, Ян! Мы снова вместе! Я наконец не одна… — она вцепилась в него, еще сильнее прижимая к груди.
— Ну что ты делаешь, Рози? — покраснел бард, — Не удобно же…
— Не гони меня, Ян, — с жаром зашептала она, — Прошу, позволь мне побыть с тобой! Я так устала от одиночества… Хоть несколько минут побудь рядом!
— Побуду, — нежно ответил юноша, мягко отталкивая ее от себя, — Обещаю. Кстати, у меня для тебя подарок, Рози.
— Подарок? — девушка восторженно распахнула глаза, но тут же отвела взгляд, тихо спросив, — Какой?
— Надеюсь, тебе понравится. Я сочинил ее специально для тебя и еще ни перед кем не исполнял. Присаживайся, — он аккуратно усадил ее на серый булыжник и сел рядом, взяв в руки лютню, — Слушай.
Бард медленно провел по струнам. Закрыл глаза. Сделал глубокий вдох и запел.
***
— Что за черт! — выругался специальный констебль, уже битый час шарахаясь в море высокой травы, — Что за чертово место?! Видок конечно не плохой, — протянул он, задумчиво разглядывая маячащие далеко на горизонте снежные шапки гор, — Но где дорога-то?
Он в очередной раз сплюнул себе под ноги и побрел вперед. Руда сильно удивляло, что он не встретил ни одной живой души. Ни мухи, ни кузнечика — никого. Из звуков же лишь шелест травы, что он задевал.
Констебль шел вперед, сам не понимая куда идет. Пейзаж совершенно не менялся, будто мужчина шагал на одном месте. Его это порядком бесило. Казалось, еще несколько минут и Руд разорвется от гнева, будто упавшая с высоты бочка с водой.
Но, к счастью, этого не произошло. Где-то впереди он услышал тихое подобие голосов. Обрадовавшись, констебль рванул что было мочи. Постепенно голоса становились все более различимы. Один — мужской, один — женский. При этом мужской отчего-то показался ему очень знакомым.