— Нет, — врач поморщился, — для этой цели обычно приглашают совсем других людей. Вам никого не придется убивать. Ваше дело только вести машину. Ну, так вы согласны? — Он вынул из кармана халата сложенный вчетверо листок и, отодвинув пустые рюмки, расправил его на столе. — Если да, то вы должны это подписать.
— Сначала я должен узнать, в чем будет заключаться моя работа?
— Все очень просто, — сказал врач совершенно трезвым, но теплым голосом. — Несколько дней назад погиб наш водитель, ты должен его заменить. Туда ты едешь на «Лендровере», обратно приведешь машину с товаром. Ты справишься с большой машиной?
— Да фуры я в загранку водил, пока по пьяному делу не уволили, — сказал Максим Данилович. — Куда будет ездка?
— Товар, который ты доставишь, сейчас находится на складе в городе Припять.
— В зоне АЭСки, что ли? — Там!
— Что-нибудь серьезное или барахло?
— В основном барахло.
Ощутив легкое прикосновение боли, Максим Данилович решил свернуть затянувшийся разговор.
— Согласен! — сказал он, не глядя больше на собеседника. — Какая, к чертям, разница, по какой дороге машину гонять. Был бы асфальт в три слоя. И еще одно условие: достаньте мне еще таких папирос. Привык к ним. Мне друзья из Мурманска всегда присылали, а теперь, раз я умер, не пришлют больше.
— Ты должен это подписать! — напомнил Александр Алексеевич, подвигая листок.
— А что это?
Вероятно, он очень ослаб, и теперь после коньяка, строчки, напечатанные на машинке, разъезжались перед глазами, не ухватить смысла.
— Эта бумага позволит без особых сложностей перечислить заработанные вами деньги на счет вашей семьи. Не бойтесь, никакого другого договора между нами не будет.
— Я и не боюсь… Кто сказал, что я боюсь?.. Я в Чехословакии, между прочим, воевал. Ранение имею… — Приняв из руки доктора авторучку, Максим Данилович подмахнул листок, так и не сумев его прочесть.
Подмахнув, он с трудом выпрямился у стола. Голова кружилась. Наверное, он пьяно улыбался.
— Мне надо прилечь!.. Спать хочу. Помнишь, как в той мультяшке: «Поели, теперь можно поспать».
6
В головах постели радио играло. Негромко звенел клавесин, потом нежные женские голоса. Очень долго, проснувшись, он лежал на спине совершенно неподвижный, не открывая глаз. Он помнил все, происшедшее накануне. Во рту даже сохранялся вкус вчерашнего коньяка. Темная этикетка — золотые горы, латинские буквы.
«Я умру скоро, — подумал он. — Мне предложили хорошую работу? Кажется, я согласился? Точно, я согласился, я что-то подписал. Деньги достанутся Ольге. То, что я подписал, было, наверное, доверенностью. Бред какой! Но лучше такой бред, чем такая жизнь. — Покопавшись немного в себе, он не без удовольствия отметил, что вовсе не испытывает страха, не боится этой самой смерти. Всегда ее боялся, а теперь почему-то перестал. Пахло розами и пролитым кофе. Слух обволакивали нежные голоса. — Если все это не шутка, то я, конечно, согласен. Почему я должен отказать себе в последнем удовольствии. Потребую, конечно, пусть покажет результаты анализов, снимки, если правда- опухоль на верхней стенке, я с ним и на брудершафт выпью. Золотые горы были ничего, крепкие, и голова после коньяка не болит».