— Без паники! — На миг перекрыл все незнакомый командирский голос. Первый эскадрон! Заходи с фланга! Окружай! Второй эскадрон, — отсекай, чтоб не убежали!

Медлявский про себя испуганно крякнул. — «Два эскадрона?! Тут же одернул себя. — Да нет, где же тут силы огня на два эскадрона? Лукавит красный. На испуг хочет взять. Чтоб дрогнули и побежали. Ну, на тебе, красный черт! Я сегодня тоже щедрый!»

— Пе-еррвая рр-оота! — Завопил Медлявский — Пулемет на позицию! Вторая рота! Заходи во фланг, чтоб ни одна сволочь не ушла!

Гарткевич прекратил стрелять, и посмотрел на Медлявского осоловелыми глазами. Вообще, в лесу все как-то настороженно притихло. Грохнуло лишь два редких выстрела.

— Что ты трындишь, вошь колчаковская? — Донесся из глубины леса командирский бас. — Откуда у тебя две роты?

— А у тебя-то откуда два эскадрона, красный олух?! — Отозвался Медлявский. — Урежь осетра! Пулеметы-ы, огонь!

И повернувшись к Гарткевичу шикнул.

— Ну чего вылупились, прапорщик! Огонь!

— Куда? — Уточнил несколько изумленный Гарткевич.

— Хоть куда!!! Весь магазин по фронту, до железки.

— Слушаюсь! — Гарткевич повел плечом. В лесу загрохотал свинцовый дождь.

— Медлявский! — Раздался на надрыве связок голос унтера Овчинникова! — Штабс-капитан, вы?

— Я! — Завопил Медлявский. — Мы слева от вас! Обошли этих гадов! Щас окучим пулеметом!

— Славен бог! Сейчас мы их прижмем! — Уже теряя голос на сиплоту, орал Овчинников. Ребята! Цепью! Вперед!

«На кой вперед? — мелькнуло в голове у Медлявского. — Он схлопнет нашу систему огня, и подведет солдат нам в сектор…»

— Братва! — Решительно завопил незнакомый командирский бас. — По коням! Отход!

В лесу замелькали тени. Гарткенвич сменил магазин, и давал туда короткими очередями.

— Не потеряй два эскадрона!.. — на излете выдохнул Медлявский, но из-за стука пулемета его вряд-ли кто услышал. Его потряхивало. Руки и ноги от возбуждения тряслись.

Лес гудел удаляющимся топотом копыт.

Они отогнали красных. Но здесь, в этой лесной войне, где не было фронта, и не было участков, которые нужно захватить, победа или поражение определялась тем, кто потерял больше солдат. И если в первых стычках победа была за отрядом, то на последней, красные все отыграли, может даже с лихвой. Медлявский оглянулся на идущий за ним конвой. Они потеряли почти половину солдат-поводырей. Многим лошадям приходилось идти самим «по-табунному», и пока спасала только выучка коньков. Даже переправа по замерзшей реке прошла спокойно. Но стоило случиться ситуации, когда нужна рука на поводе — например близкая волчья стая, или иной лошадиный страх, — кони побегут, и некому будет их остановить…