Я пустил ракету, которая осветила крадущиеся фигурки немцев. «Эгей, «робяты», спешить не надо! У меня еще в запасе есть патроны, так что повоюем!» — я переставил диск и, прильнув к прикладу, короткими очередями начал уничтожать фрицев. Забраться на холм и в спокойной обстановке трудно, а под огнем пулемета вообще невозможно. Раненый товарищ, падая и катясь вниз, сбивает с ног, спрятаться можно лишь за убитым, огонь снизу вверх вести невозможно, а тут еще катятся вниз и взрываются гранаты, принося новые жертвы. В кромешной тьме на холме мелькал лишь язычок пламени, который выхватывал новые жертвы. Изредка громыхали взрывы гранат, заглушая крики раненых немцев. Все подступы к холму были усеяны убитыми и ранеными. Атака немцев захлебнулась, и они отступили в развалины, даже не забрав раненых. Ну что ж, пора и мне сваливать отсюда. Вытащил из пушек затворы и бросил их в реку, теперь даже если немцы отремонтируют пушки, взять затворы им будет негде. Вновь, как и на минометной батарее, положил взведенную гранату под ящик со снарядами. Как только ящик поднимут, произойдет взрыв. Тогда уж точно пушки на металлолом.
Прихватив пулемет, вещмешок и полевой телефон, перенесся на окраину леса, где-то здесь нас должны ждать грузовики. Своим «кошачьим» зрением я видел все как днем, поэтому шел осторожно, так что даже не хрустнула ни одна ветка под ногой. Вот и протоптанная тропка от множества ног, вот колея от колес «Эрликонов». Пройдя еще метров пятьсот вглубь леса, услышал приглушенный говор. Вскоре между стволами мелькнул огонь костра. Пройдя тихо мимо задремавшего часового, я оказался на небольшой поляне, где разместились бойцы моего отряда. У костра сидел старшина и ремонтировал чей-то сапог. Вместо лапы (сапожная лапа была из железа), он использовал березовое полешко, да и гвозди у него были из сухой березы, которые он мастерски одним ударом вгонял в подошву, вынимая следующий изо рта, где он их зажимал губами. И так у него это лихо получалось, что я даже засмотрелся. Почувствовав мой взгляд, он оглянулся и вскочил, выхватив изо рта в руку гвозди.
— Товарищ лейтенант! Подразделение находится на отдыхе в составе 32 человек, из них раненых 14 человек. Из техники выведено два зенитных орудия «Эрликон»!
Я оборвал его доклад.
— А ты что не отдыхаешь сам?
— Бойцы сильно измучены, товарищ лейтенант, как бы немцы не подкрались по-тихому! Вот и сижу, караулю. — вздохнул он и вновь взялся за сапог.
— Ложись, я покараулю! А то у тебя аж глаза впали от усталости, когда хоть в последний раз спал? — спросил я старшину.
— Да я уж и не помню, когда вдоволь удалось отоспаться! — заворачиваясь в шинель, устроился он тут же у костра, и через минуту захрапел.
Я же, прижав кольцо ко лбу, спросил мысленно «Хранителя», как мне можно усилить энергию для лечения раненых. Тот, немного подумав, ответил, что в этом вопросе мне поможет дед, что провел нас на остров, он тоже волхв, и знания его велики. Только он сможет мне помочь увеличить мою силу. Ну что ж, значит надо мне попасть к деду. К утру подул прохладный ветерок, верхушки деревьев раскачивались, шелестели листьями. Костер прогорел, и я подкинул в него сучьев, которые, весело потрескивая, занялись язычками пламени. Поставил котелок с водой, проснутся бойцы, будет чай.
От группы раненых подошел санинструктор и, поздоровавшись со мной, прикурил от головни самокрутку. Выдохнув дым «мохры», он, вздохнув, произнес, что двое раненых могут умереть, началась гангрена.
— Пошли, покажешь! Может, и вытащим их из когтей смерти. — я решительно поднялся и пошел за санитаром.
Эти двое лежали отдельно от других раненых. У обоих ранение верхних конечностей, у одного правое плечо, у второго прострелена мышца левой руки. Раны загноились, и вот эта красно-синюшность вокруг ран мне тоже не понравилась. Провел пальпацию, нажимая на края раны, нет, это надо срочно лечить.
— Приготовь кипяченой воды, бинты, спирт! А я пока почищу раны. — приказал я санинструктору.
Когда он ушел выполнять, я склонился над раной и сосредоточился на тепле, идущем из моих рук. Оно струилось из ладоней, проникая в рану и вылечивая ее. На глазах исчезала эта синюшность вокруг раны. Оставив энергии для второго, я перешел к нему, и пока не было санитара, подлечил и его. Вновь меня охватила слабость, и я привалился к стволу, неожиданно почувствовав телом, как в меня стала вливаться живительная сила дерева. Прошло минут пять, и я вновь ожил, как будто выпил чашку крепкого кофе. Подошел санитар с котелком горячей воды и санитарной сумкой. На белой салфетке он разложил бинты, вату, спирт и йод. Из инструментов у него были только скальпель и ножницы.
Чистой тряпочкой, смоченной кипяченой водой, я принялся удалять из ран гной, остатки ткани гимнастерки, которые попали вместе с пулей. То, что раны были сквозные, облегчало мне процедуру, так как не надо было доставать пулю или осколок. Вместо зонда для прочистки раны пришлось использовать простерилизованный шомпол от винтовки. Чтобы не мучить болью раненых, я их незаметно усыпил с помощью браслета, так как чистка сквозных ран очень болезненна. А так они проснулись уже перевязанные и обработанные. Да и я вновь их подлечил своей энергией.
Санинструктор чуть ли не смотрел мне в рот, выполняя все мои указания. Только что на его глазах я вытащил с того света двух безнадежных, которых могла спасти только ампутация. Исчезла красно-синюшность вокруг ран, воспаленность и припухлость, да и раненые спокойно спали, когда я им проводил чистку ран, как будто им ввели обезболивающее. Это ли не чудо?! А уж он то повидал за эти дни и ранения, и смерть, и муки раненых. Эти безумные от боли глаза, эти душераздирающие крики, эти покусанные в кровь губы, и эти стоны, когда ничем не можешь помочь облегчить боль раненым.
Бойцы уже поднялись и приводили себя в порядок. Кто-то подшивал воротничок, кто-то чистил оружие. Часть бойцов готовили в котелке гороховый концентрат с тушенкой. Кухня отсутствовала, и все питались сух-пайком, что был у солдат, и что мы захватили в виде трофеев. Старшина тоже проснулся и пил чай с сухарем вприкуску, время от времени макая его в кипяток. Я подошел и присел рядом с ним.
— Ну что, старшина! Пойдем догонять комдива, пока немцы не очухались и не надрали нам задницу! Уж очень они злы на нас!
Как будто в подтверждение над лесом прогудел немецкий разведчик. Немцы искали нас, все ж попортили мы им кровушку, и просто так они от нас не отстанут. Значит, надо им устроить сюрпризы, но где-то подальше от остатков дивизии, так как там много раненых. Надо, чтобы немцы нас искали в стороне, поэтому, по любому, нужно встретиться с комдивом, чтобы согласовать действия и пути.
— А как им не злиться, товарищ лейтенант, коли им дали по зубам, и их военная машина забуксовала перед горсткой наших бойцов.