Если Герман застает меня плачущей, уходит на кухню и приносит мне стакан воды.

Вычисляет фальшь в людях, как кошка.

Умеет готовить несложные блюда типа омлета или салата.

Мы поговорили на тему «Откуда берутся дети» довольно давно при первом же интересе. Он всегда знал, что ребенка создают мама и папа. Все органы тела мы называем анатомическими терминами. Мы говорили и о смерти. Он знает, что я когда-нибудь умру, но к тому моменту он будет уже самостоятельным счастливым мужчиной в лоне своей семьи, и мы постараемся, чтоб у него было обо мне как можно больше прекрасных воспоминаний, с помощью которых я буду оставаться живой в его сердце.

Сын любит и уважает бабушек и дедушек.

Основная задача, которую нашей лоскутной семье еще предстоит решить, – это унифицировать воспитание. Единая система запретов и дозволений – залог здоровых нервов ребенка. Ему нужна свобода, но в рамках. Пока мы грешим тем, что то, что запрещено у меня, разрешено у папы, что разрешено у меня, запрещено у бабушки, или наоборот. Это касается не таких уж серьезных вещей, но говоря словами из любимого фильма: – «Тренируйся на кошках!»[25] Технически верное целое легче построить из качественных мелких деталей. То есть ваши взгляды должны прослеживаться на всех уровнях, от простого к сложному.

Если учить ребенка делать выбор, то сызмальства, например, спрашивая у двухлетнего малыша, какую он хочет сегодня футболку. Если учить уважению, то не перебивать за столом даже самого маленького спикера и обходиться без двойных стандартов для детей и взрослых в дальнейшем.

Дети чуют малейшую неискренность и неохотно выполняют то, во что слабо верят родители. Поэтому трудно вложить в детей то, чего нет в нас самих. В ребенке прорастает зерно родителя. Я ничего не демонстрирую Герману специально, но стараюсь, чтобы он видел как можно больше моей жизни, чтобы как можно больше обо мне знал, как о человеке. Приглашаю его к себе на съемки, принимаю дома гостей, чтобы сын знал моих друзей. Мы легки на подъем и ездим с удовольствием в гости. Сами мы любим путешествовать, любим активный спорт, особенно горные лыжи и водные виды, и оба обожаем аттракционы. Пока ему еще нравится делать что-то вместе, я наслаждаюсь этими моментами. Еще немного, и наступит эра авторитета сверстников, но я к этому отношусь со спокойствием. Моя задача – успеть заложить в него нравственные ориентиры, которыми он будет пользоваться, когда совсем оторвется от меня.

Я попробовала выделить из всего многообразия нашего семейного общения и назвать принципы. У всех них равная ценность, поэтому дальше не хит-парад, а просто все, что пришло на ум в хаотичном порядке.

Первый. Честность. Из него проистекает доверие. Я не обманываю сына даже в мелочах. Предпочитаю рассказать доступным языком, почему происходит так или иначе, но не стану обманывать. Того же прошу и по отношению к себе. Если нашкодил, лучше сказать об этом сразу. Говорю так: «Если что-то произошло, я должна об этом знать как можно быстрее, чтобы помочь».

Второй. Чуткость. Я учу сына понимать его собственные чувства, распознавать их в себе и давать им название. Если вы смогли назвать чувство, вам будет легче с ним совладать. Стоит только признаться себе в том, что зол, как вы уже перестанете застревать в эмоциях и начнете разбираться в причинах своего состояния и искать пути сделать конкретное мгновение жизни лучше. И, конечно, это помогает чувствовать других людей и смелее говорить об эмоциях, лучше понимать свои и чужие желания. Иногда Герман заходит издалека, не называет своих истинных мотивов. На такие случаи у нас есть шутка. Я спрашиваю: «На что это вы, царская морда, намекаете?» Герман уже видел «Иван Васильевич меняет профессию», поэтому знает, откуда цитата. Мы хохочем, Герман раскалывается, что имел в виду. Например, с кислым видом задает вопрос, когда мы едем куда-то, где, как ему кажется, не светит что-то интересное: «Мама, а что мы будем там де-е-елать?» Я говорю: «Сынок, я сама еще не знаю программу, но если ты переживаешь, что тебе будет скучно и тебе не очень хочется ехать, мы можем об этом прямо поговорить». Когда Герману нужно мне в чем-то открыться, он иногда начинает разговор так: «Мама, как ты думаешь, на что царская морда намекает?» Улыбаемся друг другу и разбираемся с желаниями. Я часто ему говорю: «Скажи мне прямо, чего тебе сейчас хочется, я не хочу догадываться». О речь, великое дело! Насколько же проще становится, когда ребенок начинает говорить. Насчет чувств у нас есть одно правило: «Человек имеет право на любое чувство, но он должен выбирать форму его выражения». Самый простой пример: гневаешься – уединись, пни подушку, но не оскорбляй и не бей того, кто злит. Только выпустив пар, возможно здраво рассуждать в любой ситуации.

Третий принцип. Ответственность. У каждого поступка есть последствие. Приятное или неприятное. Мы избегаем слова «наказание» и предпочитаем «штраф». Проштрафился – лишен бонусных удовольствий.

Четвертый. Твердость понятия «нет». То, что запрещено – запрещено навсегда. Запретное у меня не выклянчить слезами и нытьем. Если чипсы нельзя, то нельзя всегда. Нельзя не чистить зубы. Нельзя сидеть за планшетом дольше 20 минут подряд. Есть другие подобные непререкаемые «нельзя». Конечно, как и любому другому ребенку, сыну не нравятся запреты и замечания. Но на это ответы такие: «Никакая мать в здравом уме не даст своему ребенку яду, даже если он будет умолять ее об этом на коленях. Я тебя люблю, поэтому не могу это разрешить». Также: «Если замечание тебе не сделаю я, его сделает жизнь и другие люди, но в гораздо более жесткой форме». Я стараюсь произносить «нельзя» как можно реже. Гораздо эффективнее преподнести запрет в виде какой-то выгоды для ребенка. Например, зубы чистить выгодно, потому что не надо ходить и лечить их.

Пятый. Соблюдение личных границ. Как только сын стал под ключ справляться со всеми туалетными делами, я начала оставлять его в уборной одного. Лет с 4 Герман закрывается в туалете, и я уважаю интимность момента. С появления у сына личной комнаты (с 2 лет) я стучусь к нему и жду ответа, прежде чем войти. Я не заставляю доедать еду и не стану кормить через силу. Но до следующего приема пищи в доступе не будет нездоровых перекусов. Слежу за тем, чтобы то, что я готовлю, было действительно вкусно. Герман – индикатор качества. Он некапризный в еде, и если попробует и говорит, что «не очень», значит, блюдо и правда не удалось. Я не возьму без спроса его вещи, не отдам кому-то без его ведома старые игрушки, не выкину что-то, даже если мне кажется, что это не нужно. Я не заставляю ходить на кружки, которые ему не интересны, но предлагаю пробовать разное и надеюсь, что не упущу момент, когда в сыне проснется страсть к чему-то. Я всецело поддержу его в интересах.

Шестой. Коллегиальность. Мы в семье все обсуждаем. Конечно, есть то, что решается только на уровне взрослых, но при возможности советоваться о досуге, отпуске, времени выполнения уроков и прочем подобным, мы беседуем. На карантине мы, посовещавшись, составили втроем с Русланом и Германом письменный документ: расписали целый пакт о правах и обязанностях ребенка и взрослых, установили штрафы за невыполнение от отжиманий до денежного взыскания. Первое время дистанционного обучения у меня были большие проблемы с выдержкой во время выполнения домашних заданий. Грешна, кричала. Мне было так жалко Германа, когда он сказал: «Я не хочу, чтобы ты платила штраф, просто не кричи!» Меня тогда в очередной раз выручил психолог.

Седьмой. Юмор! Конечно, юмор! Многие конфликты можно свести к шутке. Когда сын нечаянно грубит, скопировав чье-то поведение в школе, я его пародирую смешным голосом, мы начинаем хохотать. Если я чувствую раздражение от того, что что-то долго не могу упросить сделать, свожу в кучу глаза и говорю: «У меня сейчас вылезут перья попугая из кожи, о, уже лезут, смотри, смотри скорей» или «Сейчас будет мама-дракон». Напряжение сбрасывается.

Восьмой. Избегание обобщений. Я сама очень не люблю обобщающие слова: «всегда», «никогда» «никто», «ничто». В них большой потенциал категоричности и несправедливости. Они чешут людей под одну гребенку. Ими часто бросаются в ссорах, чтоб задеть больнее. «Вот ты всегда такой!» – классика скандального жанра. Мы не хотим делать друг другу больно и не стараемся побеждать в конфликтах. В ссорах нет победителей. И мы принимаем то, что жизнь разнообразная, люди разные и стоит в любой общности узреть исключение.

Я бы тут могла еще долго препарировать нашу с сыном жизнь, вычленять правила, давать названия принципам, так что это превратилось бы в отдельную книгу, а их уже написано по детской психологии много, и прекрасных. Но, по сути, все сводится к одной заповеди: «Возлюби ближнего, как самого себя». Мы совоспитываемся вместе с нашими детьми. Любите себя, чтобы любить своего ребенка. Обращайтесь с ребенком так, как хотели бы, чтобы он, когда вы станете уязвимыми стариками, обращался с вами. Родительство, как и супружество – непростой труд, но он стоит затраченных усилий, потому что его главный плод – глубокое, крепкое счастье сразу нескольких людей.

Мне было бы труднее справляться со всем этим без мужа. Руслан спокойный, как скала. Он очень помогает мне в вопросах воспитания Германа. Может, это природный дар, может, помогает первое образование – педагога младших классов. Он часто меня уравновешивает и не дает свалиться в изматывающую самокритику моих материнских качеств. У них с Германом отличные отношения. Поэтому дом – моя тихая гавань.

Мы с Русланом познакомились, как в кино, – в фитнес-клубе. Он был моим тренером. Руководство клуба представило мне Руслана как единственного специалиста, которому может меня доверить. Мы начали встречаться через три месяца после знакомства. За это время я разглядела в нем удивительного мужчину, который разрушил все мои стереотипы о тренерах, зона его деятельности и сфера жизненных интересов оказались в разы шире, чем я могла себе представить. Еще через полгода Руслан сделал мне предложение, и спустя 2 года после этого, пройдя вместе экзамен локдауна во время пандемии коронавируса, мы поженились. Тот карантин в Сочи был как отдельная маленькая жизнь. Он, несмотря ни на что, оказался одним из самых счастливых периодов, когда я была просто мамой и просто любимой и любящей женщиной. Руслан работал онлайн, а я готовила 3 раза в день первое, второе «и компот», занималась домом и наслаждалась бытом. Я купалась в непрерывном общении с сыном. Мы с Русланом понимали, что все происходящее временно, поэтому отнеслись к пандемийным ограничениям, как к парадоксально счастливой возможности перевести дух и расширить наши знания друг о друге и вышли оттуда семьей. С Русланом я нашла равноценное партнерство, которое всегда искала в отношениях. Без соревнований, ревности и стремления переделать друг друга, подмять под себя. Все, связанное с ним, легкое, как перышко. И кстати, если бы не он, не знаю, смогла ли бы я сдать рукопись в срок. Ведь именно Руслан помог мне оперативно освоить текстовый редактор Word.