Книги
Жизнь не только борьба
Третье. Надо было найти себе жену и, главное, не ошибиться второй раз!
На работе я ввёл в курс дела своего лучшего друга Людвига Колесникова и сообща, на базе теории матриц, мы составили весовую матрицу по тем скупым сведениям, которые были у меня и у него, включив в неё всех красивых неустроенных в жизни женщин ближайшего окружения. Фамилии их я упомянул выше. Факторов было штук 10, в том числе: интеллект, характер, ум, моё мнение об объекте, отношение объекта ко мне, контабельность, наличие детей, здоровье, квартира, возраст. В интеграле, наибольшее число баллов получила Морозова Юля Александровна! О Юле я имел мало информации, а Людвиг сказал, что у неё, по его мнению, не всё в порядке с желудком. Но я неоднократно её наблюдал во время общественных мероприятий, субботников, лыжных походов, иногда она была со своей дочерью, тоже очень красивой девочкой, 57 года рождения. Я видел, как она крепко стояла на лыжах. А по поводу её «розовых щечек» я писал выше – лицо её светилось здоровьем. Я посоветовался с Цепиловым. Рассказал историю с Зиной. Он одобрил мой выбор и сказал, что по его мнению, «у неё нет понятия дома, она мало приспособлена к семейной жизни и на первых порах мне будет трудно». Но, зная мой характер, сказал он, всё у вас будет хорошо.
Как раз, во время наших «научных» изысканий с Людвигом, Юля сидела на полигоне на Балхаше. Что-то у неё там не ладилось с её блоком выработки команд на ракету – на реальном пуске ракета болталась на траектории и она включила в контур цифровой фильтр-пробку, после чего ракета перестала болтаться, как показало моделирование. Я этот блок хорошо знал, нашел, как мне казалось, ошибку в её алгоритме и Цепилов приказал срочно мне вылететь в Казахстан, предварительно связавшись с ней по ВЧ-связи.
Прилетел, и мы с ней несколько дней прочесывали алгоритм и иногда отвлекались, рассказывая каждый о себе. Так она узнала о моём семейном положении, а я многое о её жизни. Официально у неё есть муж, Соловьёв Лёнька, но она от него ушла еще до рождения дочери, т.к. он оказался сторонником свободной любви и не пропускал ни одной юбки. (Нечто похожее по поведению на Ландау. Лёнька тоже физик, д.т.н., и вращается в близких к Ландау и Сахарову кругах). Отец у неё математик, член-корреспондент Академии наук Гельфонд Александр Осипович, (теория чисел), (Фото 1960г), умер несколько лет тому назад. Она окончила в 50 году физфак МГУ, была распределена в п/я 1323, прошла успешно разработки ПВО – систем. Мать её тоже физик, Морозова Анжелика Михайловна, русская, кандидат технических наук, была репрессирована как ЧСИР (за второго мужа) в 36 году, отправлена в ссылку и 7 лет проработала в Ижевске на танковом заводе на участке проверки качества броневой стали. Там внедрила свой метод просвечивания брони гамма-частицами, за что получила Сталинскую премию. Сейчас она живёт в Ленинграде с мужем, тоже репрессированным, обрусевшим немцем с Поволжья Бруно Ивановичем Мейснер, бывшим главным инженером Николаевского судостроительного завода. Познакомились они в ссылке. Юлину дочь Иру, в основном, воспитывали они, т.к. «она прочно ушла в работу – её слова». Сейчас она живет в одной комнате двухкомнатной квартиры с дочерью, которую ей устроил отец через АН. Во всём ей помогает Ирина Максимовна, подруга матери по ссылке, тоже отсидела 17 лет за мужа, крупного партийного работника из Архангельска. Она (Юля) уже 13 лет перебивается без мужа, хотя Ленька аккуратно платит алименты. Сердце у меня учащенно забилось и я понял, что мы с Людвигом не ошиблись! Конечно, я давно заметил, что она «положила глаз» на меня, но высшая степень её интеллигентности и моё равнодушие к ней «не позволяли ей делать активных шагов». Кроме того, как она говорила мне позже, «не хотела рушить мою прекрасную семью и замечательную с Зиночкой пару». Мы часто вместе были на общественных мероприятиях.
Узнав, что «здесь и сейчас» я свободен, она была шокирована…….
И сердца наши забились в унисон!!! Вопрос с будущей женой был решен в одночасье! Последняя точка была поставлена в гостинице в её номере, вечером…. Здесь были даже слёзы.
Дальше работать стало веселее. А ошибки в её алгоритме мы не нашли – она показала, что я был неправ. Вместе мы вернулись в Москву счастливые. Но нам предстоял ещё длинный путь оформления наших отношений. На это ушло 2 года. Квартиру я решил оставит сыну безвозмездно, я был уверен, что с Юлей мы купим новую, а пока перебьёмся в её комнате 18 кв. метров, где она жила с дочерью Ирой. (
К моменту выписки Зины из больницы все три направления я реализовал на 99%.
Я заказал такси и привез её….. на Планерную! Она не ожидала, что я повезу её на новую квартиру. Легла на кровать и долго плакала. На вопрос о чём, сказала, чтобы я отстал. По-видимому, я нарушил её (и не только её!) планы.
До намеченного срока отступления оставалось много времени, и я занялся обустройством квартиры.
Во-первых, надо было срочно отциклевать и покрыть лаком полы, т.к. после машинной циклевки, которую проделали строители, это надо было делать безусловно.
Во-вторых, купить и повесить шторы, врезать замки, сделать полочки в настенных шкафах и в туалете. И ещё многое необходимое по мелочи, чтобы Сергею(!) было нормально жить и учиться. На это ушел почти год, а Зина….? Потерпит. Отношения у нас были ровные, но без близости. Я иногда не ночевал дома, так что близости мне хватало с Юлей. Мы выезжали вместе на охоту, встречу нового 72 года я организовал опять на Головановской даче, ночевал у неё, организовав для Иры путёвку в пионер-лагерь на Черном море «Орлёнок». Роза помогла – она была уже большим человеком в Центральных органах профсоюза строителей, кажется, главбухом, и её очень ценили.
А жизнь продолжалась.
Весной 71 года отец начал строительство дачного домика. В середине апреля погода установилась очень тёплая, до 18 градусов. Он нанял строителей из д. Холщевики, они завезли материал, под руководством отца мы с ним сложили фундаментные столбы из кирпича, который ему выписали на Очаковском кирпичном заводе за бесценок, по знакомству, а цемент тогда не стоил и копейки. Строители поставили каркас, за что взяли смешные деньги, кажется 300р, и стройка началась. (
Трагическое событие произошло летом 71 года – застрелился Федя Булычев. Из
ружья, которое я помог ему выбрать несколько лет тому назад. Причина – он не мог больше
обременять семью жутким кашлем, которым он страдал уже несколько лет.
А дело было так. Как я писал выше, Федя был художник-самородок. Узнав при встрече, что я купил ружьё, и довольно успешно её использую на охоте, решил тоже купить. Он собирался поехать на этюде на Приполярный Урал, писать дикую природу. Не знаю, брал ли он с сбой ружьё в это Приполярье, но во второй поездке он здорово простудился и начал сильно кашлять. Врачи определили – эмфизема легких. С годами становилось всё труднее дышать и он все сильнее и сильнее кашлял, изматывая себя и семью. Врачи ничем не могли ему помочь – он стал выкашливать уже кусочки легких с кровью. И он пошел на последний шаг, чтобы избавить семью от этих мучений. Ранним утром, уже начало светать, вышел и нажал курок пальцем ноги, наставив ствол в сердце. Как говорили выбежавшие на звук выстрела соседи, когда приехала скорая, он еще дышал и стонал. Судьбу ружья я не знаю. Что я могу сказать? Так мог поступит только очень сильный духом человек, безгранично любящий жену и детей. Ему было 49 лет.
В конце 72 года я закончил обустройство квартиры, собрал свой спортивный чемоданчик, положил туда одну смену белья и рубашек, попрощался с Сергеем, сказал, что я его не бросаю, но мама хочет, чтобы я ушел, и чтобы мы развелись. Я буду регулярно к нему приезжать и финансово помогать. Сказал, что, когда отстроим вместе дачу, верхний этаж будет его. (Мы с Юлей его поддерживали до окончания университета без оформления каких-либо официальных документов ещё 7 лет. Более того, когда на вступительных экзаменах он получил по математике тройку, она включила свою связь с очень близкими университетскими знакомыми, работающими в МГУ профессорами-математиками, и он пересдал с хорошей оценкой). Зине я сказал, что квартиру я оставляю безвозмездно сыну, ну и, конечно, она может жить здесь, пока не выдет замуж. А пока я перевожу квартиру на неё. И ушел. Несколько раз приезжал за своими вещами. А расстались мы друзьями – мне её было очень жаль! Так поломать жизнь всем, главным образом Сергею! Кошмар! Я знал, что это было не глупость, а тонкий расчет. Конечно, я ей об этом ничего не говорил и сцен не устраивал. Живи как хочешь. Скорее всего, там была большая любовь (см. л. 35), что же я буду её разрушать? (