Книги
Жизнь не только борьба
В октябре 72 года произошло ещё одно трагическое событие. В Челюскинской, в дачном посёлке старых большевиков, дотла сгорела дача (2-х этажное бунгало!) – родовое гнездо сподвижника Ленина Михаила Морозова, старого большевика. У него было трое детей: Володя, Каля и Анжелика – мать Юли. До революции они эмигрировали во Францию от репрессий царского правительства. В 29 году в Челюскинской (как это место тогда называлось, не знаю) был построен целый большой поселок для этих самых сподвижников и назван «Поселок старых большевиков».
В один из вечеров я проводил после работы Юлю до самой дачи (это было около 21 часа) и уехал в Тушино. Далее, как потом рассказывала Юля, события развивались так:
Ира была на даче. Они легли спать и около 2-х часов проснулись от поскуливания собаки-овчарки. Выскочили они, не успев даже как следует одеться. Потом пожарники установили, что пожар произошел от электропроводки…Юля перед сном гладила бельё.
20 сентября 1973 года мы, наконец, смогли оформить в ЗАКС-е (Фото) свои отношения.
Сначала Ленька уперся (Караул, грабят!), но, поволыня немного, сдался. Подробности я не знаю. Юля одна с ним разбиралась. И я, прописавшись, переехал в её комнату на ул. Ферсмана. Из квартиры на Планерной я выписался.
2.3.4.4. Начальные шаги в новую жизнь. Проблемы с решением квартирного вопроса.
Главное впечатление от нового моего жилища – это теснота, т.к. в комнате, кроме необходимых стола, стульев, дивана-тахты и кровати Иры, большую площадь занимали огромный дубовый книжный шкаф, (наполненный научной литературой по нашей с ней специальности, работами её отца-академика и ценными раритетами), и пианино. Я не помню, стоял ли стол в комнате, но пищу мы принимали на общей тесной кухне, где нам постоянно мешала соседка, очень ядовитая старушка.
Спал я на раскладушке и это было неудобно во всех отношениях. Ира вскоре начала устраивать «концерты» протеста и однажды с нецензурной бранью бросилась на меня, чтобы укусить или покалечить. Она была крупная девочка, и я её с трудом обхватил и прижал к себе. Кисти её рук оказались у меня на спине и ногтями она сделала огромную глубокую царапину, след от которой виден и сейчас. Я её состояние понимал, и молча переносил эту непростую ситуацию.
Напряженность смягчила месячная командировка на Балхаш, после которой мы договорились с Ириной Максимовной, что она поживет с Ирой, а мы в её комнате где-то на Мичуринском проспекте. Потом я договорился с отцом о временном переезде к нему в однокомнатную квартиру, которую им с матерью устроила Роза – рядом на одной площадке на Пулковской улице, недалеко от метро «Водный стадион».
Надо было срочно решать квартирный вопрос. Мы начали действовать по двум направлениям – подали заявление в завком и начальнику ОКБ-31 генералу В.М. Шабанову о выделении нам любой площади, но не менее 2-х комнат, а я попросил Розу устроить кооперативную квартиру, т.к. на предприятии в то время такой возможности не было – не строили. Роза понимала, что я оказался в трудном положении с любимой женой, и записала меня через свои высоки каналы (я выше писал, что она была главбухом профсоюза строителей Союза) на строящийся дом на Юго-западе, со сроком сдачи декабрь 75 года. Мы сразу сделали первый взнос. А генерал оказался хитрован – резолюцию он наложил «выделить», а завком не выделял. Вскоре я понял их игру – резолюция была написана синими чернилами, а не красными, обязательными к исполнению. В общем, была волынка! Видя такое отношение, мы с Юлей, в знак протеста, решили уйти с предприятия, где нас обманывают. И такая возможность вскоре появилась.
В 1969 году по постановлению правительства было образовано сверхсекретное предприятие «Луч», с задачей разработки нового направления в оборонной тематике –лазерного оружия, для уничтожения мощным лазерным излучением всех видов целей – космических, баллистических, воздушных (самолёты, ракеты), наземных (танки, бронемашины) и живой силы противника! Для этого из ОКБ-30 был выделен большой коллектив и переведен в этот самый «Луч». Для Луча был построен большой комплекс зданий на берегу речки Сходня и Москвы-реки, недалеко от станции м. «Тушинская». Под г.Владимиром был построен огромный полигон «Радуга» для сборки и испытаний мощных лазеров. А Генеральным конструктором был назначен сын министра обороны маршала Д.Ф. Устинова, Коля – Николай Дмитриевич, который только накануне прошел курс реабилитации в наркодиспансере. Научными консультантами ему дали кучу академиков – мировых светил в области мощных лазеров Прохорова и Басова, а от АН работу поручили курировать Велихову и ряду других академиков по видам вооружения. В штат включили когорту докторов технических наук, в основном, лазерщиков, которые должны были собрать вокруг себя талантливых кандидатов наук и инженеров. Зарплату установили с коэффициентом 1.3 по сравнению с Алмазом, где мы с Юлей, обманутые, продолжали отрабатывать систему ПРО.
Конечно, никакого открытого набора не было, только по протекции и личного разговора с заместителями Никодима – так за глаза звали этого «выдающегося деятеля науки и техники».
У меня в теоретическом СБ Алмаза был хороший товарищ – Витя Блинов. Мы часто вместе ходили в Тушинскую баню париться. Классный инженер-теоретик! В совершенстве владел моделированием на аналоговой ЭВМ «Электрон». В то время лучше машины не было. Вместе с упоминаемым выше Володей Добряевым, они создали модели и вели моделирование процесса наведения и расчет точности всех ПВО-систем, которые разрабатывались в лаборатории Цепилова. Так вот эти два замечательных специалиста ушли в «Луч» ещё в 69 году.
Когда Витя немного пообтерся там, начиная примерно с 73 года, при каждой банной процедуре он меня терроризировал – требовал, чтобы я тоже перешел в «Луч». Он знал мое бедственное положение с жильём и говорил, что в Луче я быстро могу устроиться с кооперативом. Как раз в это время Лучу было поручено начать проработку НИР под шифром «ТИГР» – «Разработка принципов построения высокоточной системы поражения баллистической цели ракетами, оборудованными лазерной системой самонаведения». В тематическом плане вести работу поручили генералу Шахонскому Н.Н.– главному тематику всего предприятия, ближайшему сподвижнику Никодима. Витя был уже одним из ведущих специалистов-теоретиков у Шахонского, но вопросом синтеза систем, тем более самонаведения, он не владел. Не владел он и цифровым моделированием. Да и вообще, в Луче специалистов по разработке ракетных комплексов не было.
Ключевой задачей в теме была задача формирования контура самонаведения, и, сначала приближенно аналитически, а потом методом математического моделирования доказать, что игра «стоит свеч», прежде чем вкладывать миллиарды в реализацию комплекса в железе. Для решения этой задачи в СБ-4 Шахонского был создан отдел. Возглавил его Б.М. Беседин, один из ведущих тематиков-лазерщиков(!) предприятия. Он должен был набрать штат специалистов, для начала главным образом теоретиков, для решения этой задачи.
Не знаю, что Витя ему говорил про нас с Юлей, но в конце 74 года меня пригласил Беседин для беседы. В процессе беседы я понял, что он слабо владеет вопросом. Наверно я ему понравился, и он спросил о моих условия. Они были следующие: 1. Должность – начальник лаборатории, но не ниже заместителя, с правом набора в штат не менее 15 человек теоретиков и программистов. 2. Я перехожу из Алмаза только с женой, Морозовой Ю.А. 3. Он обеспечивает переход переводом, чтобы мы не теряли стаж и, соответственно, выслугу лет. 4. В ближайшие полгода нам должны выделить квартиру или кооператив. 5. Для решения поставленной ключевой(!) задачи мне надо время не менее 3-х лет. Беседин все эти условия принял и обещал протолкнуть их через Шахонского Никодиму. Потом была беседа с Шахонским и он подтвердил принятие всех моих условий. Я тут же вручил ему наши заявления о приемке на работу.
Я рассказал Цепилову, что мы с Юлей уходим в «Луч», там нам обещали помочь с жильем, а здесь идёт обман и крутежь, мы это терпеть не можем и не будем. Цепилов был огорчен, но он знал о нас все и промолчал. Большой скандал был в парткоме, пригрозили не снять с учета. Но всё обошлось. Наверно Шабанов сказал «Цыц!».
Несколько месяцев ушло на проверку нас по линии КГБ (степень секретности – форма допуска к Госсекретам) и оформление документа о переводе. Задержка произошла по причине того, что «Алмаз» относился к Минрадиоэлектронпром, а «Луч» – к Миноборонпром и они долго не могли договориться. (
В начале июня 75 года Никодим подписал переговорные листы и нам дали добро увольняться из Алмаза. Аргумент у нас был безотбойный – квартира!
2.3.4.5. Дача. Смерть матери.