Мишка понял, что это шанс. Надо убить человека и выбраться из убежища, а потом бежать и бежать, подальше от этого места, подальше от людей и волков.

Ему еще никогда не приходилось убивать. Зверь тихо приблизился, занося лапу над юношей, но так и застыл, не способный причинить вред тому, кто был добр с ним. Вспоминая о вкусной рыбе, которой человек с ним поделился, мишка этого сделать просто не мог. Вместо этого он свернулся калачиком рядом и положил голову на раненую ногу Митяя. Тот на секунду вырвался из сна, запустил руку в густую шерсть и снова вырубился.

Патроны кончились, пришлось отбросить автомат в сторону за ненадобностью. Остался лишь нож, широкий армейский клинок которого обязан был справиться с задачей… Огромный облезлый зверь находился напротив и, тяжело дыша, злобно смотрел налитыми кровью глазами на Митяя. Казалось, ему нипочем пули. Смертельные раны вовсе не были таковыми. Кровь стекала по коричневой с проплешинами шкуре громадного медведя, а он лишь устало дышал, не замечая ничего вокруг, кроме человека — заклятого врага и опасного противника.

Митяй крепче сжал нож, вытягивая руку вперед. Пауза затягивалась, и это понимали оба противника. Никто не хотел умирать, но крыша небольшого строения была слишком маленькой для двоих настолько разных существ. Внизу же ждали волки, а вокруг… Авачинская бухта. Спереди разрушенный Петропавловск, а позади Вилючинск. Все это на фоне двух высоких вулканов — Вилючинского и Авачинского. Где еще могло развернуться сражение, как не среди столь живописных просторов?

Огромный зверь заревел и поднялся на задние лапы. Он был готов. Готов не только к победе, но и к смерти, ведь человек — достойный соперник и будет нелегко сбросить его с крыши строения. Такие же мысли проносились и у Митяя. Умереть здесь, а не где-то внутри занюханной и провонявшей по́том подлодки — один из вариантов, который юноша себе представлял. Как угодно, но только не внутри этой железяки… Зато, когда придется держать ответ перед небесной канцелярией, то с уверенностью гордо можно будет заявить: я умер тут!

И они бросились друг на друга: огромный медведь и худенький юноша в ОЗК и противогазе. Зверь налетел сверху, но не учел ловкости врага: Митяй проскользнул под ним и полоснул ножом по животу. Острая сталь без усилий разрезала толстую шкуру. Медведь взревел, разворачиваясь довольно-таки живо для такого большого чудища. Пока юноша поднимался, зверь успел сделать несколько шагов и размашисто хлестанул человека широкой лапой с мощными когтями. Митяй откатился к краю крыши, но ухватился за парапет. Левая рука повисла плетью.

Чудовище бросилось следом за отлетевшим человеком, но рана, нанесенная Митяем, разошлась, внутренности вывалились, а медведь, запутавшись в них и заскользив по крови, скатился с крыши. Юноша лишь различил удивленный взгляд не успевшего ничего понять зверя. Тяжелое тело грузно рухнуло вниз, следом разнесся победный вой волков, благодарных человеку за добычу, а тот уже с ужасом наблюдал, как из руки бьет фонтанчик крови. Митяй пытался зажать рану, но это было бесполезно: артериальное кровотечение остановить невозможно…

Юноша подскочил на месте, выкарабкиваясь из цепких объятий сна и вцепившись в жесткую шерсть медвежонка, положившего голову ему на колени. Тот заскулил и обиженно заглянул в глаза человеку. Митяй в недоумении уставился на зверя. Резкая смена сна и образа матерого хищника на действительность с маленьким медвежонком, уютно устроившимся на коленях человека, просто поражала.

— Ладно-ладно, — пробурчал человек. — Извиняюсь.

И он медленно начал гладить зверя по голове, заглядывая мишке в глаза. В отличие от монстра из сна, эти глаза выражали лишь грусть. Очевидно, это из-за людей из бункера. Ведь не просто так они здесь появились, а медвежонок прятался? Что-то произошло в его жизни, и это что-то явно было плохим.

Митяю стало жаль зверя, но что он мог сделать? Не брать же его на подлодку? Люди не поймут, но и бросать одного тоже неправильно. И юноша принял решение: он останется здесь как можно дольше, пока есть еда в рюкзаке. А ее было достаточно: поход старшие сталкеры планировали на неделю. Но стая волков, так некстати появившаяся в окрестностях Рыбачего, обрушила все планы.

Так подружились зверь и человек.

Через два дня Митяй отправился обратно в поселение. Его сопровождал мишка. Видимо потеря родителей сказалась на нем и, за неимением другого близкого существа, он ощущал потребность в дружбе, хоть это и был человек — существо опасное, но, как выяснилось, вполне доброе. На границе леса юный охотник остановился, присел и посмотрел зверю в глаза.

— Прости, но тебе надо уходить, — заговорил Митяй через фильтры противогаза. Ему тоже было неуютно от расставания. Все, что говорили молодым сталкерам перед охотой о зверях, населяющих окрестности Рыбачего, оказалось неправдой. Почти все. То ли это оттого, что он встретился с детенышем, то ли от полного незнания людьми звериной натуры. Но факт есть факт. С медвежонком можно было не только ужиться, но и, как оказалось, наладить нечто, похожее на дружбу.

— Я буду навещать тебя иногда, — юноша указал рукой в сторону леса и тех развалин, которые связали двух различных существ некоей нитью. Потом он повернулся и направился по пирсу к подлодке К-223 «Подольск». Мишка из кустов провожал его взглядом, а дозорный на чернеющем борту субмарины вскинул оружие, но, узнав паренька, опустил автомат вниз и что-то прокричал в трубку старого телефона.

Идя по отсекам атомохода, юноша ловил на себе любопытные взгляды. И неудивительно — ведь вся группа, кроме него, не вернулась. Но что он мог поделать? Стая волков не дала им шанса. И если бы не бегство, на котором настоял командир — Павел Иванович Чернышенко — не вернулся бы и он.

Дядя Гена отвесил подзатыльник. Молча. Но потом обнял и отошел в сторону. Мать в слезах тут же повисла на шее Митяя, не дав раскрыть ему рот. Рассказ о том, что случилось с группой, придется отложить до разговора с капитаном субмарины. Виктор Денисович, несомненно, все поймет. Но вот рассказывать об одиноком медведе, как чувствовал юноша, не стоило. Его в любом случае потом отловят и убьют. А это предательство со стороны Митяя. Гнуснее такого поступка юноша не знал.

Поэтому он не забудет о звере с печальными и добрыми глазами и даже будет приходить к новому другу почаще и не только заботиться о нем, но и познавать мир вместе с медвежонком. Что-то внутри подсказывало, что грядущее готовило им обоим новые открытия.

(Рассказ написан в соавторстве с Василием Скородумовым)