Первым попал Орлов, но острие багра вонзилось под панцирь под неудачным углом. Краб дернулся. Оружие Фудзи скользнуло по хитиновой броне лапы, и от неожиданности подросток выронил багор. Орлов же не смог ни правильно нажать на рычаг рукоятки, ни вытянуть оружие из-под панциря. Краб задергался, свирепея. Люди вокруг отшатнулись. И все произошло слишком быстро, чтобы Воронин успел что-то сделать. Острый шип разорвал веревку, захватившую клешню, и от резкого рывка придал ей ускорение. Единственный, кто попался на пути этому бронированному снаряду, был Фудзи. Тяжелая лапа ударила его по спине, отчего подросток шмякнулся об устрашающий панцирь и перелетел через краба.

Тот уже дергал вторую лапу, пытаясь ее освободить. Ситуация грозила обернуться катастрофой. Воронин, не мешкая, бросился вперед, нырнул под свободную конечность, которой размахивал краб, перекатился и оказался под брюхом чудовища. «Сайга» два раза рявкнула, выворачивая место сочленения наизнанку, и бушующая лапа по инерции отлетела в сторону. Потом мичман откатился обратно, иначе панцирь чудовища грозил его раздавить. Быстро вскочил и разделался со второй конечностью. С остальными, менее слабыми лапами, он разобрался всего за минуту. И, не обращая внимания на обездвиженного краба, который никакой опасности теперь не представлял, бросился в сторону распластанного на гальке Фудзи. Увидев рядом Панова, Воронин заорал не своим голосом:

— Идиот, не трогай! Беги в лазарет. Срочно! — когда парнишка убежал в сторону поселения, старший мичман скинул с себя бушлат, плотно свернул его и, аккуратно приподняв голову японца, подложил ткань под нее. Ямомото вдруг закашлялся, открыл глаза и захлопал ими. В уголке рта надувался кровавый пузырь.

— Лежи, Фудзи, не двигайся. — Воронин положил руки на грудь пареньку, не давая ему подняться, но тот и не пытался. Ямомото только хлопал глазами, пытаясь осознать, что произошло. Одна мысль билась в голове и не давала покоя.

— Ноги. Я не чувствую ног…

— Лежи. Все будет хорошо.

— Но как же я теперь помогу Чекову?

— Тебе лежать надо! — мичман пытался успокоить бредившего подростка, но тот не унимался.

— Аркадий Семенович, ему же надо помочь, — было видно, что говорил Фудзи из последних сил. Глаза закатывались, а голос делался все тише.

— Ты говори. Говори, главное…

— Ну Аркадий… Семенович… Он же отправился на… северную часть… Он же попытается сейчас выбраться с острова… Он хочет лететь… через пролив! — пацан проморгался и уставился на старшего мичмана. Было заметно, что эта новость сильно взволновала Воронина. — Что же делать?

— Орлов! Остаешься за старшего! — заорал инструктор. — Ямомото не трогать, дождаться врача и следовать его указаниям. Ясно?

— Так точно! — все вместе ответили сгрудившиеся вокруг ребята.

Воронин вскочил на ноги и бросился вдоль берега навстречу спускающейся опергруппе. Данилов, Краско, Бабич и Снежков. Эти могли вчетвером завалить любого краба. Сейчас они были ему нужны в другом месте. Услышав новость, бойцы все как один развернулись и бросились на север.

Ничего интересного в пути до тайника с парафойлом так и не произошло. Тот же безрадостный пейзаж: галька, отполированная соленой водой; мелкие речушки, пересекающие берег; кустарники ольхи и кедра и устилающая землю, словно мох, вечнозеленая водяника. Пустынно и тихо, словно не только человек, но и животные давно покинули эти места. Лишь черный дым от костров позади, в оставленной навсегда деревне.

Не составило труда размотать правильно уложенную конструкцию «паруса» и строп. Пока Чеков крепил доску к ногам специальными ремнями, ветер сменил направление — это было особенностью здешних мест. Ветер за день мог поменяться несколько раз, и теперь он дул в нужную Даниле сторону.

А когда Чеков потянул за стропы, поднимая верхние концы парафойла, чтобы тот наполнился воздухом, из-за изгиба берега показалась группа бегущих людей. Они что-то кричали, но парень не слышал. Он боялся, что его задержат и не дадут исполнить мечту. Пацан дернул за стропы сильнее, долгие тренировки на берегу отточили движения, а «парус» сразу же затрепыхался, поймав воздушный поток, и подскочил ввысь, удерживаемый длинными веревками. Данилу дернуло вперед, и, чтобы не упасть, он подпрыгнул. Легкая конструкция парафойла одним рывком перенесла его на несколько метров. Доска коснулась воды, и человек заскользил по волнам, до побелевших костяшек сжав рукоятки строп и удаляясь от берега к еле видному в туманной дымке острову.

— Что он делает? — изумленно спросил Бабич, когда бойцы во главе с Ворониным подбежали к берегу. Чеков, подскакивая на волнах, очень быстро набирал скорость.

— Верит в надежду, — мрачно пробормотал мичман. Бойцы сгрудились у кромки воды, с замиранием сердца наблюдая за «парусом» и уменьшающейся на глазах фигурой.

— Давай! Давай! — шептал сквозь зубы Бабич, нервно переставляя ноги и боясь, что его услышат товарищи.