Нося подносы и убирая со столов, он любил слушать. Иной раз мимо его ушей проносились непонятные названия, или интересные обрывки фраз, из которых можно было сложить вполне себе полную картинку. И Витька понимал, что не всякий ребенок на станции может похвастать таким обилием необъяснимых фактов о жизни в метро, и ужасно гордился этим, стараясь прислушиваться намного старательней. Это же в сто крат интересней, чем без конца слоняться по станции.

— А знаешь, не так давно наш дом чуть не пал под нашествием мутантов… этих… черных…

— Да-да! Говорят, герой один все метро обошел, чтобы спасти всех нас.

— Все бы ничего, да вот только опять оружие применили. Какое? Не знаю точно, но, похоже, то же, что разрушило наш мир.

За другим столиком:

— Слышь, есть совершенно точная информация!

— Да я тебе говорю!

— Нет… мне в Полисе совершенно надежный человек сказал.

— Повторюсь… Полярные зори! Да! И я при первой возможности туда…

И совершенно мистические:

— Знаешь, сколько ни путешествую с караванами, но таинственнее станции Полянка не видывал. Раз десять через нее проходили! И все разы она разная! Прикинь? Словно живая она и постоянно меняется, будто чувствует тебя и к тебе приспосабливается, к твоему настроению, к состоянию. Я тоже не понимал, в чем дело…

Или это:

— Знаешь, Лёх, чего я только не повидал в темных туннелях. Рассказывать и то страшно. Но есть у меня мнение одно, шибко интересное. Жуткие монстры существуют… да нет! Ты дослушай! Нет, не напился! Все дело в страхе! Если один раз не успел с ним совладать и посмотреть в глаза ужасу, то он как пиявка будет преследовать тебя, охотиться и, наконец, прочно прицепится к твоей жизни, к тебе. Я вот знавал человека, который уже привык, что его преследуют монстры. Да-да. Он даже разговаривает с ними, а иногда и совета спрашивает. Не веришь? Видел я, как он в пустом темном углу взгляд в пустоту уставил и говорит, говорит… Сбивчиво и торопливо. И постоянно оглядывается, будто боится, что кто-то увидит. А потом вывел я его на чистую воду, прижал в темном закутке, где никто не мог нас слышать. Он и рассказал, что разговаривает со своим монстром. Мол, прицепился он к нему еще во времена войны Ганзейцев с Красными. И больше не уходит. Не веришь? Вот и я не верил, пока не вспомнил, что до войны шибко умные величали такое состояние «уход от реальности», или эскапизм. Вот! Просто закрылся тот чувак от мира, погрузился в свой, там и живет. А монстр — не монстр, каждому свое… Чего со страху не привидится? Тут с зебрами разговаривать начнешь! Или лягуху в жены возьмешь. И сдается мне, что это состояние особо сильно после грибов глюконосных… Такие дела, да…

В этот момент Серега Каменев — известный на станции бандюга-рэкетир вскочил из-за столика и, выплеснув в лицо оппоненту содержимое кружки, заорал:

— Ты за кого меня принимаешь? А?! Урод конченный! Ты мне за свои слова ответишь, чмо!

В палатке повисла тишина, разговоры стихли, звук волшебной флейты оборвался, обстановка как-то сразу накалилась. Посетители повернули головы в сторону разгорающегося конфликта, Витька застыл с тряпкой в руке. А собеседник Камня несколько секунд молча и неподвижно сидел, но все видели, как тяжело поднимаются плечи: мужчина явно пытался сдержать рвущуюся наружу ярость. Но не выдержал, в один момент вскочил и опрокинул столик на обидчика, отчего Сереге пришлось резко отступить. И как по команде палатка пришла в движение: люди устремились к выходу, Витька с матерью за стойку, а отец достал из-под стола двустволку и направился к дерущимся. Он мог бы и одним своим весом задавить обоих, но оружие в руках — безоговорочный аргумент.

— Эй! — Игорь помахал стволом между распетушившихся бандитов, которые нехотя отвели друг от друга взгляд. Вороненный ствол гораздо больше привлекал внимание. — Уроды! А ну живо вон отсюда! Я считаю до трех…

— Сенька, слышь? — Камень обратился к человеку, с которым только что собирался драться. — До трех он считает. Сечешь?!

Внезапно тот, кого назвали Сенькой, схватился за ствол и всем телом повис на оружии. Игорь, не ожидавший этого, попытался выдернуть двустволку, а Сергей в это время шагнул к Власову. Витька успел заметить, как что-то блеснуло в руке бандита. Оксана вскрикнула, но мальчик не слышал — шум в ушах заглушил все звуки на свете. Расширившимися от ужаса глазами Витя наблюдал, как замер отец и медленно, будто вдруг устал, грузно осел на пол.

— Сеня, возьми двустволку! — Камень вытер нож об одежду убитого Игоря, выпрямился, охватил взглядом помещение, и ткнул блестящим лезвием в сторону матери.