Иногда считается, что Ахемениды располагали специальным персидским верблюжьим корпусом (ušabāri) [350]. В основу данного предположения обычно берется персидский вариант текста Бехистунской надписи царя Дария I. Тут говорится, что для переправы через Тигр (декабрь 522 г. до н. э.), за которым стояли силы Нидинту-Бела, провозгласившего себя вавилонским царем Навуходоносором, Дарий «посадил войско на бурдюки, других – на верблюдов, а для остальных достал лошадей…Милостью Ахурамазды мы перешли Тигр. Там я наголову разбил войско Надинту-Бела», однако в аккадском варианте надписи говорится несколько иначе: «Я погрузил войско на кожаные лодки. Вместе с конями (и) верблюдами мы перешли Тигр»[351]. Видимо, речь идет о переправе через Тигр с помощью надувных бурдюков, а также животных, умевших плавать. Очевидно, нет оснований полагать, что речь идет о боевых животных, верблюды вполне могли быть обозными.

Видимо, еще в конце VI в. до н. э. верблюды еще не столь широко использовались в обозе армии «царя царей». Ведь в 525 г. до н. э. предводитель арабов (вероятно, кедаритов) помог Камбизу пройти к Египту через пустыню, поставив необходимое число дромадеров, за что стал союзником персидского царя (Hdt., Ill, 7; 9). Во время Скифского похода, датированного между 515 и 512 г. до н. э.[352], армию Дария I сопровождал обоз, который несли ослы и мулы (Hdt., IV, 135; Polyaen., VII, 11, 4), однако тут же присутствовало и некоторое количество верблюдов. По крайней мере один верблюд при стремительном отступлении Дария из Причерноморья нес мешки с продовольствием для царя. Это был быстрый дромадер, который затем получил в награду от царя содержание с селения Гавгамелы в Северо-Восточной Ассирии (Strab., XVI, 1, 3; ср.: Plut. Alex., 31, 6–7). Через столетие, в 414 г. до н. э., комедиограф Аристофан устами своего героя афинянина Писфетера изумляется, как это мидиец (то есть перс) вообще мог появиться без столь обычного для него верблюда (Aristoph. Aves, 277–278). В 394 г. до н. э. Агесилай захватил в персидском лагере верблюдов, а позднее привел их в Грецию (Xen. Hell., Ill, 4, 24), как считается, впервые[353]. На типичность использования двугорбых верблюдов для передвижения у персов намекает аттическая вазопись, где персы на бактрианах представлены на сценах встречи Диониса из восточного похода[354]. В самой Греции верблюды были хорошо известны. Любитель рассказывать Геродот даже отказывается описывать верблюда, отмечая его вид как хорошо известный грекам (Hdt., Ill, 103).

Естественно, особенно активно персы использовали верблюдов для переноски обоза в засушливых местностях (Hdt., VII, 83; 125; IX, 81; Xen. Hell., Ill, 4, 24; Curt., Ill, 3, 24; ср.: Demosth., XIV, 27), чему потом следовал и новый властитель Азии Александр Македонский во время своего восточного похода (Curt., IV, 7, 12; V, 6, 9; IX, 10, 17). Также македонский царь использовал быстроходных верблюдов для быстрой переноски донесений и приказаний (Diod., XVII, 80, 3; ср.: Curt., V, 2,10).

Рис. 77. Как считается, ночная процессия бога Сабазия в восточной одежде, сидящего на бактриане. Краснофигурный аттический лекиф (начало IV в. до н. э.). Британский музей. Воспроизведено по: Bittner S. Tracht und Bewaffnung des persischen Heeres zur Zeit der Achaimeniden. München, 1985. Taf. 7.2.

В эпоху развитого эллинизма и в период ранней империи (III в. до н. э. – II в. н. э.) мегаристы не считались регулярным родом войск эллинистических монархий: их не упоминают в своих «Тактиках» Аскле-пиодот, Элиан и Арриан, описавшие даже такие экзотические и неэффективные рода войск, как колесницы и слонов. Эллинистические правители по сложившейся уже традиции могли использовать верблюдов лишь для обоза. Так, понтийский царь Митридат VI даже закупил из Средней Азии более сильных бактрианов, чтобы переносить казну и обоз (Plut. Lucul., 11; Amm. Marc., XXIII, 6, 56)[355].

Позднее, в I в. до н. э., парфяне продолжали использовать верблюдов в обозе. В частности, в битве при Каррах (53 г. до н. э.) полководец Сурена один обладал обозом из тысячи верблюдов, по крайней мере часть из которых несла запас стрел (Plut. Cras., 21, 7; 25, 1). Чисто боевое действие мегаристов в битве при Нисибисе в 217 г. против римской армии, скорее всего, относится к арабским союзникам последнего парфянского царя Артабана IV (V) (Hdn., IV, 14–15).

В VII в. китайская история Северных дворов «Бэй-ши» (гл. 97) рассказывает о Персии следующее: «В Босы есть славные лошади, крупные ослы и верблюды, которые в один день могут пробегать до 700 ли. Богатые дома содержат их по нескольку тысяч голов»[356]. Быстрая скорость – стандартная характеристика дромадеров, которые, как полагали древние, могли проходить 180–270 км в день (Aristot. Hist, anim., IX, 251 (632а); Curt., V, 2,10; Diod., II, 54, 6; XIX, 37, 6; Strab., XV, 2,10)[357]. Английский антиковед В. Тарн полагал, что обычным в Иране был именно одногорбый верблюд[358]. Действительно, на сасанидских памятниках мы находим именно дромадеров[359]. «Богатые дома» теперь содержали по нескольку тысяч голов верблюдов, которых в первую очередь использовали для транспортных целей (Zosim., II, 27, 3). На слонах, верблюдах и мулах переносилось и имущество шаха (Theoph. Chron., 321, II, 17–18). В «Шах-наме» также верблюды обычно носят войсковой обоз[360]. Однако при определенных условиях верблюды использовались как транспортные животные. Паж Хоеров, сына Кавада, причисляет верховых животных: «конь, мул, беговой верблюд и почтовая лошадь»[361]. Шах Бахрам V Гур (421–438) изображался охотящимся с дромадера вооруженным сложным луком[362]. А согласно «Шах-наме», шахиншах Шапур II (309–379) в поход против гассанидских арабов повел воинов, посаженных на быстроходных верблюдов, причем по арабскому обычаю они вели с собой коней[363]. Очевидно, посадка воинов на верблюдов была вызвана конкретными обстоятельствами похода через пустынные области, после чего для боя бойцы должны были пересесть на привычных им коней.

Рис. 78. Серебряное с золочением блюдо диаметром 20,1 см с изображением охоты шахиншаха Бахрама V Гура (420–438); позади шаха сидит его возлюбленная гречанка Азада. Северный Иран (V–VI вв.). The Guennol Collection, Метрополитен-музей, Нью-Йорк. Воспроизведено по: Harper P. О. The Royal Hunter: Art of the Sasanian Empire. New York, 1978. P. 48, fig. 12.

В общем, на территории Древнего Ирана разводили оба вида верблюдов, одно– и двугорбого. Первый был предназначен для верховой езды и переноски грузов, а второй преимущественно использовался как вьючный, что позволяло транспортировать войска и грузы через пустынные территории. Если при Ахеменидах разводить верблюдов не было принято у персидской знати, то ситуация изменилась в Сасанидскую эпоху – верблюды стали обычным домашним животным. Настоящими мегаристами в армии персидской империи были арабы, которые при необходимости и пускались в бой. По их примеру и сами персы могли передвигаться на дромадерах, ведя коней лишь для боя. Причем после мусульманского завоевания бактриан на территории Ирана был вытеснен дромадером[364].

11. Боевые верблюды в Средней Азии в древности[365]

Верблюды, как и лошади, на протяжении более чем трех тысячелетий использовались людьми в различных сферах своей жизни, первые – чаще в мирной, а вторые – обычно в военной. Однако иногда и верблюдов использовали не только для вьючных, гужевых и транспортных целей, но и для военных целей. Обычно это происходило в областях, где верблюдоводство было развито, условия благоприятствовали и чувствовался недостаток в лошадях.

Доместикация двугорбого верблюда, вероятно, произошла в Иране – Южной Туркмении: в Шахр-и Сохта в пустыне Иранского Систана в слое, датированном 2700–2400 гг. до н. э., найдены части ткани из верблюжьего волоса, горшок с навозом, кости животного[366], тип терракоты в виде повозки, запряженной верблюдом, обнаружен в Алтын-депе в слоях Намазга IV (2500/2000-2000/1600 гг. до н. э.)[367]. На сирийской цилиндрической печати, датированной XV–XIII вв. до н. э., показан бактриан, везущий двух ездоков[368]. Наиболее раннее письменное упоминание верблюдов в регионе встречаем в «Авесте» в «Яштах»: «Гуш-яшт» (9, 30) упоминает предводителя врагов-хьяонов Ашта-Аурванта, ведущего 700 верблюдов, а «Ард-яшт» (17, 13) – воинственно настроенных верблюдов, видимо, того же племени[369]. По мнению ираниста А.А. Амбарцумяна, речь идет именно о боевых верблюдах[370], а сами авестийские хьяоны локализируются в Средней Азии[371]. В пехлевийском «Сказании о Зарере», рассказывающем о битве эранцев с хьяонами, верблюды вообще не упоминаются[372].

Греческий лексикограф конца II в. Юлий Поллукс (I, 139–140) так описывает животных, используемых на войне: «Полезны же в войнах несущие снаряжение ослы, запряженные в повозки быки, а мулы – для обеих целей, верблюды же – навьюченные снаряжением. Бактрийцы же и сражаются на верблюдах, а лошади у них быстрее по скорости, страшнее из-за своего роста, более косматые, дееспособнее из-за отсутствия жажды и больше могущие делать». Будучи ритором, Поллукс собрал аттическую лексику и сгруппировал ее по темам. Основная масса приводимого им материала относится к авторам классической эпохи. В данном случае речь идет о животных, используемых на войне, среди которых оказываются и верблюды, которые используются обычно как вьючный транспорт, но еще и бактрийцы сражаются на верблюдах. Иранистка М. Бросиус полагает, что бактрийские мегаристы служили в Ахеменидской армии[373]. При этом жители Бактрии славились в античности и своими конями (Curt., VII, 4, 30) [374]. Судя по рельефам Ападаны в Персеполе (начало V в. до н. э.), где показаны типичные наиболее ценные дары великому царю от различных народов, населявших империю, бактрийцы поставляли двугорбых верблюдов, как и другие жители востока государства: арии, арахоты и парфяне[375].

Рис. 79. Пятнадцатая делегация на рельефах Ападаны: бактрийцы. Воспроизведено по: Walser G. Die Völkerschaften auf den Reliefs von Persepolis: Historische Studien über den sogenannten Tributzug an der Apadanatreppe. Berlin, 1966. Taf. 22.

Исходя из изображений на ахеменидских печатях, верблюды могли использоваться как верховые для охоты и как ездовые, запрягаемые в колесницу; в последнем случае – дромадеры[376]. Геродот в своем описании армии Ахеменидской державы, которое, видимо, базировалось на официальном персидском списке всех мобилизационных сил царства[377], упоминает конных и пеших бактрийцев (Hdt, VII, 64; 86), а из мегаристов – лишь арабов (Hdt, VII, 86–87). Более того, Ксенофонт (Cyr., VII, 2, 48–49), знавший персидскую державу изнутри, вообще категорически отрицает использование верблюдов в военном деле империи кроме как в обозе. Поллукс, без сомнения, знал первые книги «Персидской истории» Ктесия, посвященные Ассирийскому царству: он упоминает со ссылкой на книдского историка порочного царя Сар-данапала (Poll., II, 60; ср.: V, 41). Возможно, именно рассказ Ктесия о походе Нина на Бактрию[378] и послужил источником данного сообщения Поллукса и, таким образом, речь могла идти о доахеменидской эпохе. Вряд ли речь шла об эпохе Греко-Бактрийского царства, армия которого базировалась на пехоте, коннице и элефантерии [379].

Действительно, еще Аристотель отмечал, что «холостят и самок верблюдов, когда хотят их использовать для войны, чтобы они в чреве не принесли. Владеют же некоторые в Верхней Азии и тремя тысячами верблюдов. Бегают же они намного быстрее нисейских коней, если побегут» (Arist. Hist, anim., IX, 50, 251= 632а Bekker; Solin., 49, 12). В любом случае сведения Аристотеля, умершего в 322 г. до н. э., относятся к доэллинистической эпохе. Ученый рассказывает, что в Верхней Азии – территории к востоку от Месопотамии (Иране и Средней Азии) – богатые люди владеют стадами в 3000 голов. Действительно, правитель небольшой согдийской области Наутака Сисимитр в 327 г. до н. э. зараз поставил в армию Александра наряду с прочим вьючным и кормовым скотом 2000 верблюдов (Curt., VIII, 4, 19). Эти верблюды используются «для войны», – очевидно, в прямом смысле «для ведения боя», а не для перенесения обоза. Причем холостят даже самок.

Клавдий Элиан в своем сочинении «О природе животных» рассказывает следующее: «А самцы являются как раз боевыми; холостят их бактрийцы, лишая свирепости и необузданности, сохраняя же им силу. Самкам же прижигаются части, связанные у них с влечением» (Ael. Nat. anim., IV, 55; ср.: Timoth. De anim., 5,11. 5–7). Следовательно, все же обычными боевыми верблюдами были самцы, которых бактрийцы кастрировали для усмирения норова животных, а также для улучшения экстерьера и увеличения силы животного[380]. Вероятно, опять же источник данной информации Ктесий Книдский, на сочинения которого Элиан многократно ссылается (Ael. Nat. anim., Ill, 3; IV, 21; 26–27; 46; 52; V, 3; VII, 1; XVI, 31; 42; XVII, 29).