– Мы слишком неправильные, чтобы на нас распространялись всеобщие постулаты, – пробормотала она, устраиваясь поудобнее. – Но ты прав, проверить все же стоит.

– Я всегда прав, – улыбнулся Костя. – А если нет, то смотри пункт первый.

– Да-да, и феноменальная наглость все в том же списке, я помню.

Он стащил с нее очки и убрал на тумбочку, поцеловал в висок. Алена распахнула глаза и поделилась:

– Меня гром разбудил, а тебя?

– А я и не спал. Я работал, когда свет отключили, пришлось ложиться.

– Безобразие, – вспомнила о недавнем возмущении Алена. – Как так можно вообще?

– Предъяви им завтра, – развеселился Лисовский. – Сдери три шкуры и моральную компенсацию.

– Ха-ха, – ткнула его под ребра Алена, впрочем, легонько совсем, для проформы. – Вот как можно быть одновременно и милым, и чрезвычайно вредным?

– Понятия не имею, но у меня есть зеркало. Могу дать, спросишь у отражения.

Ковалева хихикнула и без зазрения совести пустила шаловливые пальцы в путешествие по весьма и весьма симпатичному телу лежащего рядом с ней мужчины. Однако особенно разгуляться им не позволили – Костя перехватил ладони и ловко развернул Алену так, что она оказалась спеленута в простыню, как в кокон.

– Мы собирались спать, – как ни в чем не бывало напомнил он. – Под шум дождя. Эксперимент, помнишь?

– А… э-э-э… так просто, да?

– Да, – Лисовский снова поцеловал Алену в висок. – Я же сказал, у нас все будет действительно красиво. В лучшем месте и в лучшее время.

– Лучший опыт, точно, – фыркнула она, – такой пафосный пассаж не забудешь.

– Спи, – игнорируя иронию, невозмутимо велел Костя.

Но у мадам Ковалевой сна не было ни в одном глазу, ей было чертовски хорошо и спокойно рядом с рыжей врединой, ей хотелось общаться:

– А как ты определишь, что время стало подходящим?

– Ну, я буду за тобой долго ухаживать, узнавать, что ты любишь, а от чего в тебе просыпается ядовитая гарпия.

– Эй! – возмущенно завозилась Алена, но безуспешно, коварный соблазнитель добротно ее завернул.