— Люблю тебя, — сказанное чуть слышно, острым осколком ударило в сердце.

И кажется пробило его насквозь.

Я даже не успела признаться в ответ.

Хлопок, словно кто-то ударил в ладоши и меня дернуло из крепких объятий с такой силой, что Кэйташи не смог удержать. Пять… десять секунд… Он стремительно падал, в то время как я зависла в воздухе. Пятнадцать… его неизбежное столкновение с поверхностью и грудь пробивает острым наростом. Мерцания камней на дне пещеры хватило, чтобы увидеть жуткое расползающееся пятно алого цвета.

— Условие выполнено? — поинтересовался смутно знакомый женский голос и меня мягко опустило на мужскую грудь, в которой больше не билось сердце.

Не правда… не правда… не…

Я готова была повторять эти слова как молитву, если бы они могли помочь. Из-за застилающих глаза слез я не видела практически ничего и судорожные всхлипы мешали услышать… Хотя бы попытаться услышать тихий стук. И дыхание почувствовать тоже не получалось.

— Ты помогла! — второй голос тоже казался знакомым.

Захотелось встать, закричать, прогнать невесть откуда появившихся женщин и ведущих непринуждённый разговор.

— Достаточно! — гневно воскликнула первая. Почему-то показалось, что она обращается ко мне. — Один умер, трое осталось.

— Не кричи на мою девочку! — возмутилась вторая.

Я медленно оторвала взгляд от пугающе бледного в свете природных камней лица мужа, сжала кулаки, собираясь сорваться на незнакомок. Да так и застыла, потрясенно глядя на них.

Две самые красивые женщины, из числа тех, кого я когда-либо видела, стояли и спорили, напрочь забыв про меня. Одна из них мерцала, словно призрак и ее время в этом мире заканчивается, того и гляди исчезнет. И вторая — из плоти и крови, ничем не отличающаяся от человека, разве что зрачки были вертикальными и сквозь пышную прическу проступали маленькие рожки. Помнится мне, во время моей свадьбы они были куда внушительнее. Они ругались столь самозабвенно, что я вместо чудовищной боли в груди почувствовала, как вспыхивает ярость.

Ненависть.

То самое чувство, которое за время служения богине я не знала толком. И вот сейчас оно вспыхнуло с такой силой, что спина распрямилась, руки почувствовали силу и я смогла сползти с мужа, присесть рядом и уложить его голову к себе на колени. Восхищение и преклонение перед покровительницей исчезло. Сложно боготворить того, кто с холодным расчетом обсуждает спланированное убийство.

Кэйташи будет жить. Я еще не знаю как, но когда боль и ненависть застилает глаза, то нет ничего невозможного. Любящая женщина и на том свете достанет. А я люблю…

— Ты сама просила поторопить события! — закричала первая, начиная спор по новому кругу.

Я напрягла память вспоминая ее имя. Алексина. Точно. Давно позабытый сон легко откликнулся на попытку вспомнить. Что там было? Пещера, игра? Фигуры, передвигаемые по доске.

Скорее жизни в руках заигравшихся богинь.

— Поторопить, а не помочь, останавливая время, когда этот, — пренебрежительный кивок в нашу с мужем сторону, — не успевал схватить мою девочку и потом, прежде чем наросты пробили их тела насквозь!