— Видишь тех двоих? Разряженных?
Естественно, я их видел. Мои старые знакомые в расшитых золотой нитью нарядах. Те, что вроде как уходили. Они сидели у самого помоста, старательно делая вид, будто ждут выступление. А, может, и вправду ждали. Только госпожа Роза должна была петь не для них. Те важные гости, перед которыми лебезил хозяин, расположились в небольшой нише, куда слуги притащили мягкий диван, а служанки постоянно подносили новые яства.
Рассмотреть мне удалось лишь главаря, который и не пытался скрываться. Он находил улыбку для каждой особи женского пола вне зависимости от ее возраста и красоты, а дамы в благодарность награждали его восхищенными вздохами и заинтересованными взглядами. Хотя, откровенно говоря, ничего привлекательного в нем не было. Острый подбородок, девичьи губы, большие глаза, белые волосы… В его облике скользила какая-то несуразность, но, казалось, никто, кроме меня, этого не замечал. К слову, большинство мужчин тоже ловили его движения, старались скопировать поведение. И никто не стремился показать наглому выскочке его место. Вот что означает репутация!
Спутники беловолосого вели себя, напротив, тише воды ниже травы. Лишь однажды мелькнули золотистые волосы одного из них да прозвучали тихие слова:
— …моей жене принесите…
Странный голос. Было в нем нечто знакомое, но в тоже время чужое. Как будто слышишь соседа, у которого вдруг появился иностранный акцент.
Хозяин хлопнул в ладоши.
Все светляки, кроме тех, что висели над игорными столами, погасли. Тихо заиграла музыка, медленно наращивая темп и громкость. Вроде бы скрипка и свирель… Чудное сочетание. Одна плакала, вторая веселилась… а из тьмы медленно выходила госпожа Роза, и тяжелый бархат ее темно-красного платья искусными лепестками струился по полу. Она знала, что выглядит изумительно, и принимала это знание со спокойным удовлетворением уверенной в себе королевы.
А затем женщина запела. Это было какое-то древнее наречие, из которого я понял только одно слово — «Любовь», но песня заставляла душу взлетать на невиданные вершины и падать в бездну, из которой нет выхода, парить в облаках и мучительно пробираться в темных пещерах, находить свое счастье и терять его, понимая: момент упущен и ничего не возвратится, даже память со временем померкнет…
— Смотри, подходит! — Карран толкнул меня ногой под столом.
Я словно очнулся, поразившись оборотню. Надо же, и под пение настоящей сирены он способен думать о деле!
Песня заканчивалась. Посетители сидели с блаженством на лицах, и даже те разодетые благостно улыбались. А к ним подбирался
Маргет остановился прямо за ними. Мне был виден только его профиль — прямой тонкий нос, губы искривлены в довольной улыбке…
— Надо что-то делать!
— Смотри. — Карран схватил меня за руку, удерживая от опрометчивых действий.
С лица бывшего жреца медленно сползала улыбка. Наконец оно застыло в удивленной гримасе.
В последний раз мелькнул подол платья певицы, а двое мужчин уже лежали со сломанными шеями. В руке Маргета возник черный кинжал. Нет, он не обыскивал свои жертвы. Тогда откуда?..
— Штампуют их, что ли? — словно продолжил мою мысль Карран.
Это было невозможно. Да, столь сильные артефакты могли существовать в одиночном экземпляре — законы Клусса не запрещали магам создавать что-то одно «для личного пользования», как не запрещали это дарить или продавать. Массовое же производство волшебного оружия строго контролировалось короной и самым Великим магом Радисом, к тому же стоили подобные артефакты целое состояние. Их изготовление наверняка требовало громадных затрат магии. Поэтому третий действующий Избавитель за неполную неделю должен был настораживать.
Воспользоваться кинжалом Маргет не успел. Раздался истошный женский визг, метнулась стремительная белая молния — и бывший жрец пропал. Нет, он не создал портал, а просто исчез. Рассеялся в воздухе.