В основном они обращали внимание на моего генерала, интересовались его здоровьем. Я как-то упустила из виду, что Сергей Витальевич был ранен, видя каждый день его перед собой, и теперь была смущена и растрогана таким вниманием и заботой его друзей. В один из моментов, я сжала его локоть и он, поняв мой жест, сам прижал мою руку к своему боку. Мы поняли друг друга без слов.

Оглядевшись, спросила, что означают звезды на погонах, у кого одна, как у него, у кого две, как у Степана Петровича, у кого даже три, а обращение одно — генерал, на что он пояснил, что одна звезда, как у него — это генерал-майор, две — генерал-лейтенант, а три — генерал-полковник. А если одна большая, как вон у того мужчины, стоящего недалеко, то уже — маршал.

В это время тот, как будто услышал, повернулся в нашу сторону, и, увидев направленные на него взгляды, улыбнулся и кивнул. Сергей Витальевич также ответил кивком.

— Вы его знаете? — спросила я. — Это кто же?

— Это маршал бронетанковых войск Баграмян.

Я прибалдела! Вот значит он какой! И совсем не похож на победителя, обыкновенный мужчина, небольшого роста, лысый. Правда мундир на нем завешен орденами и медалями. К тому же и еще Герой Советского Союза.

Я еще не понимала, зачем мы здесь все собрались. То, что будут награждать высшими орденами, знала со слов генерала, только что будет потом?

Нас пригласили в другой зал, Александровский и через него в Андреевский, где каждому было предоставлено место, согласно номерам рядов, указанных на приглашениях. Мы устремились вслед, входящим в открытые двери. Я видела этот зал по телевизору, когда Президент принимал присягу. Всю церемонию показывали и рассказывали. Теперь мне предстояло сравнить увиденное тогда собственными глазами. Тут я поняла, что телевизор не дает всего изображения. Это нужно самому ощутить всё величие, помпезность и богатство самого зала и того, что оставили за спиной. Гул голосов, шарканье ног и даже реплики слышались отчетливо и как-то разом.

Мы остановились недалеко, где-то в четвертом ряду с краю. Генерал вообще у самого прохода. Вскоре звук голосов начал стихать. Взоры всех были обращены на сцену, где стояла большая лакированная тумба с огромным во всю переднюю стенку гербом Советского Союза. Позади них, перед завешанной синей тканью задником, стоял мощный памятник Ленину, из белого мрамора, во весь рост в его знаменитой позе — руку вперед, другую за жилетку. Около постамента, на полу стояли большие корзины с цветами. Красные гвоздики. Все ждали появления глав государства.

Тут прозвучали фанфары, и голос диктора зазвучал над нашими головами.

— Внимание товарищи! Первый Секретарь Центрального комитета коммунистической партии Советского Союза Никита Сергеевич Хрущев и Министр Вооруженных сил Советского Союза маршал Георгий Константинович Жуков!

Все замерли и из золоченой боковой двери импровизированной сцены, а иначе подиума, где когда-то стоял трон царей Российской империи, о чём прошептал мне генерал, появились две фигуры. Оба невысокие и в теле. Один в маршальской форме с орденами во всю грудь, другой в темном гражданском костюме с галстуком и со звездой Героя соцтруда на левой стороне пиджака над орденскими планками. При их появлении все начали хлопать. Те остановились рядом с тумбой и тоже хлопали залу. Они улыбались. Затем вновь фанфары и мой генерал вышел из толпы, предварительно сжав мне руку:

— Я скоро.

Вот тут я растерялась, не понимая зачем он вышел и что сейчас будет.

Перед подиумом, выстроились в линию, лицом к главам шеренга военных и несколько мужчин в гражданских костюмах. Зал замер. Хрущев прошел за тумбу и раскрыл листки. Постучал пальцем по микрофону и, услышав ответный звук, лукаво улыбнулся:

— Работает!

В зале прошелестели смешки, типа одобрения выходке Главы. Слегка откашлявшись, он начал говорить и входил в раж.

— Нервический мужчина! — мысленно оценила я его состояние и речь.

Поздравив всех с окончанием года и с успехами в деле «строительства коммунизма», под аплодисменты он сошел с пьедестала тумбы и туда отправился Жуков. Он не доставал бумажки, просто дождался тишины и начал говорить спокойно, но с нажимом.

— Сразу чувствуется командир! — оценила я его выход.