— Поправимо! — сказал он и подал мне свою фуражку. — Держи!
Потом подхватил меня на руки и толкнул двери ногой. Они распахнулись, и мы шагнули на улицу. В самый последний момент я посмотрела через плечо генерала и увидела распахнутые от удивления глаза консьержки и ее вытянутую шею с головой в узкое оконце будки.
— Точно как змея! — мелькнула мысль.
Потом дверь за нами захлопнулась.
У подъезда стояла машина, и Иваныч уже держал двери открытыми. Задние двери. Генерал подсадил меня на сидение.
— Теперь подвинься, — сказал он — я сяду рядом.
Я двинулась к окошку, все ещё держа в руках генеральскую фуражку, а Иваныч поправил полУ кожаного пальто хозяина и захлопнул двери.
— В Кремль? — обернулся он, уже сидя за рулем.
— Туда! — кивнул генерал.
Машина тихо завелась и мы поехали.
Глава 27
Мы ехали по вечернему зимнему проспекту под сияние фонарей и легкую поземку. Снег залетал в переднее стекло, а мне было так уютно рядом с моим любимым, что я прилегла на его плечо. Он слегка дернулся, от неожиданности, потом просунул руку за мою спину и прижал к себе.
— Я не успела сказать тебе спасибо, Сережа! — прошептала я.
Он еще крепче прижал меня к себе, и затих. Иваныч включил радио и нашел музыкальную волну. Играли американский блюз. Я тихонько замычала, вторя музыке и прикрыв глаза. Так хорошо мне не было никогда! Вот так могла ехать и ехать! Главное рядом с ним, слышать его запах и легкое дыхание.
Он взял мою руку в свою ладонь и сжал её.
— Скажи еще раз! — услышала я его шепот в висок.
— Спасибо, Сережа!
Именно это он и хотел услышать — свое имя и на ты. Так я становилась ему ближе, так мы находились на одной волне. Возраст терялся, особенно в сумраке, особенно, когда мы так близко.
Машина шуршала мотором, а я вдыхала его знакомый запах и голова моя слегка кружилась. И даже отлетели мысли, что я впервые в своей жизни попаду в святая святых — Кремль!
Вскоре показались Боровицкие ворота и нас остановили. Офицер приложил к фуражке ладонь.