— Ваш пропуск, пожалуйста.

Иваныч протянул карточку.

— Все в порядке. Проезжайте. — Козырнул он и махнул кому-то рукой. Шлагбаум поднялся. Мы поехали дальше, а за нами уже пристроилась другая машина, а там и третья. Целая вереница авто сверкающих в вечернем освещении лаковыми боками. Иваныч подвез к крыльцу и открыл пред генералом дверцу. Тот вышел и подал мне руку. Я выбралась из машины и отдала ему фуражку. Он надел ее и стал еще красивее.

— Иваныч, подъедешь через три часа.

— Есть подъехать через три часа. — Козырнул тот и сел в автомобиль. И только он отъехал, как подтянулась следующая машина.

Я не стала оглядываться, а поспешила за генералом. Он подхватил меня под локоть, и мы не спеша поднялись по лестнице. У дверей навытяжку стояли солдаты с оружием. Увидев нас, подходящих к дверям, их тот час открыл перед нами молодой капитан с красной повязкой на рукаве. Пропуская меня вперед, следом вошел и мой спутник. Далее мы прошли в фойе или зал и к нам подбежал солдат. Он принял нашу верхнюю одежду, и наклонившись к генералу, что-то тому сказал.

— Видимо номер нашей вешалки. — Почему-то подумалось мне.

— Тебе надо в дамскую комнату? — спросил генерал, взяв меня под локоть.

— Нет. — Ответила я негромко.

— Тогда вперед!

Мы начали подниматься по широкой лестнице, застеленной красной дорожкой, закрепленной к ступеням металлическими стержнями с ажурными золотыми перилами. Еще находясь в фойе, мы уже слышали шум голосов. Теперь же, поднявшись на площадку, гул голосов стал отчетливее, и слышались даже отдельные фразы и смех. Вскоре перед нами предстали высокие белые с золотом створки дверей, которые при приближении тут же открылись. И мы вошли в зал. Георгиевский.

Я была оглушена и растеряна! Даже не так — Я БЫЛА В ШОКЕ! Огромная толпа людей, голоса, смех — и я оробела. Тут и там виделись мундиры с золотыми эполетами и наградами на груди, с золотыми поясами и кортиками сбоку, со звездами Героев и значками Лауреатов на лацканах тужурок. То тут, то там мелькали и гражданские мужские костюмы, но в основном военные кИтели. Рядом находились дамы в роскошных нарядах с драгоценностями на груди, в ушах, на запястьях. Все они двигались, переходя от одной группы в другую, создавая живое волнующее море людей.

А ещё и сам зал. О, это было великолепие!

Задрав голову, я видела огромные позолоченные мощные светильники в несколько ярусов, канделябры на пилонах расположенных по обе стороны зала, которые украшены витыми колоннами со скульптурами наверху каждого. Когда я спросила, кого они изображают, то генерал ответил, что Викторию — Победу в присоединении территорий к Российской империи в разные годы. Кругом мрамор, белый камень, позолота и барельефы под могучими сводами, поддерживающие высокий потолок. Наборный паркет мозаичный, многоцветный поражал и так блестел под лаком, что я боялась, что могу поскользнуться на нем, как на льду. В простенках большие арочные окна, завешанные собранными шторами в горизонтальные фестоны, или как у нас называли «маркиза». Сейчас они были приспущены, но проглядывалась тьма за стеклами, которая особенно казалась черной на фоне яркого освещения зала и ослепительно белых стен.

Я так и стояла, уцепившись за локоть генерала, крутя головой, все еще осматривая и восхищаясь. Улыбнувшись моему восторженному лицу, он подхватил меня под руку и повел между присутствующими, в известную только ему сторону. Вскоре я увидела небольшую группу, над которой возвышалась голова Степана Петровича, и слышался его громкий голос. Рядом стояла жена Анфиса Егоровна. Увидев нас, генерал шагнул вперед и обнял Сергея Витальевича.

— Здравствуй, дружище! Рад видеть тебя здоровым и невредимым. — Он слегка оттолкнул его от себя, вглядываясь тому в лицо. — Похудел. Но ничего, поправим. Скоро новый год и приглашаем тебя, — тут он глянул на меня, — вАс к нам. Будут все наши.

Генерал кивнул и поцеловал протянутую Анфисой Егоровной руку. Та приложилась губами к его голове.

— Рада, что жив остался. А это Валентина? — кивнула она в мою сторону. — Какая ты стала красивая! — и приобняла меня. — Рада видеть вас!

— Взаимно. — сказала я, улыбаясь и слегка склоняя голову.

Рядом стояли те, кто был на даче Степана Петровича, то есть друзья и соратники. Они с интересом рассматривали меня, а я их. Тогда они мало впечатлили, теперь же я видела их мундиры, погоны и ордена. Их спутницы были богато одеты и держались свободно. Мы пожали друг другу руки и обменялись приветствиями.