И за окнами, за решеткой из квадратов толстого, немного неровного стекла, тоже была тьма. Тьма, полная снега, ветвей и холодного воздуха. Я слышала тихое завывание ветра не то в стенах, не то в каминных трубах, не то где-то еще – такой понятный, естественный звук в старом доме.

Жутковатый.

– Спросить, как там бедняга Герхард, будет бестактностью?

– Нет. – Кондор снял сюртук и небрежно бросил его на стул рядом. – Я попросил Ренара присмотреть за ним, чтобы чувство вины не заставило его натворить глупостей, но он взрослый человек и справится. Люди смертны, милая, это печально, но неизбежно, – добавил он, закатывая рукава рубашки почти до локтя. Казалось, он весь день держал себя и сейчас, наконец, разрешил себе расслабиться. – И как бы ни было мне жаль Хёльду, меня гораздо больше волнуют обстоятельства ее смерти и их последствия. – Он недовольно хмыкнул. – Ты общалась с Шамасом.

Это был не вопрос, а утверждение.

– А? Да, он решил подождать лорда Парсиваля в библиотеке, а там сидела я.

– Он сказал мне. – Маг тонко улыбнулся. – Похвалил выбор литературы. Ты случайно не знаешь, зачем он пришел? – вкрадчиво уточнил Кондор.

Я помотала головой, удивленно приподняв бровь:

– А чего ты сам у него не спросил?

Кондор как-то странно дернулся, высокомерно сощурившись, будто был готов ответить на мой вопрос колкостью, но со вздохом признался:

– Они с моим отцом пьют виски все там же, в библиотеке, и довольно недвусмысленно намекнули, что моя компания им не требуется. Так что, – он взял в руку вилку и указал ею на меня, – пока я тут ем остывший ужин, ты расскажешь мне о том, что слышала и видела в этом доме.

Пришла моя очередь щуриться и кривить бровь.

– Это похоже на стукачество, – сказала я. – Кстати, почему ты не позвал кого-то из слуг? Разогреть еду там, не знаю…

Он спокойно дожевал, не торопясь отвечать на мой вопрос.

– Самостоятельность, милая. И, наверное, желание побыть свободным от любопытных взглядов, – сказал Кондор невозмутимо. – Нет, это не стукачество. Я не прошу тебя рассказывать чужие тайны. Но, знаешь ли, меня не выставляли за дверь так, как сегодня, наверное, хм… Давно. – Он отвел взгляд, снова уткнувшись в тарелку. – Но если не хочешь, я не обижусь. Тогда просто расскажи мне, например, о ритуалах, которые вы обсуждали с Присциллой. Или о чем-то еще.

Я моргнула, не понимая, случайно ли он сейчас открылся, показывая эту свою обиду – совершенно искреннюю, я не сомневалась – и давая мне возможность выбора, или это была попытка надавить на жалость.

– Хорошо, – кивнула я, зябко пожав плечами. В паузах нашего разговора я слышала завывания ветра, и от понимания, что в гостевом крыле я ночую одна, если не считать фэйри под кроватью, мне становилось неуютно. – Шамас ничего не говорил при мне такого, чтобы стало понятно, зачем он пришел. И за ужином он больше флиртовал со мной и Тересией, чем…

– Прис не спустилась к ужину? – Кондор чуть откинул голову назад, хитро глядя на меня.

– Нет, у нее болела голова.

Он усмехнулся, словно знал что-то, недоступное мне.