Я говорил чистую правду, но крайне неприятную правду, рассчитывая на то, что наш яростный оппонент «выйдет из берегов». Вряд ли после того, что сегодня произошло, комиссия благосклонно приняла бы ее «взрывы». Я оказался прав. В ответ на мои неприятные для нее, но неоспоримые высказывания Летова закричала:

— Это изобрел Немцов, а не вы с Тульчинским! Мало того что воруете деньги у государства — еще и чужие идеи присваиваете!

И здесь Летова допустила большую ошибку. Практически все время молчавший Дуплякин неожиданно стукнул ладонью по столу и достаточно резко сказал:

— Так, Наталья Николаевна, мы вас слушали почти три дня и ничего, кроме безосновательных обвинений, не услышали. Поэтому, Аркадий Самуилович, как разработчик процесса, изложите нам свое мнение о причине активации процесса добавкой.

— Хорошо, давайте еще раз с самого начала. Все согласны, что подпитка катализатора фосфорной кислотой приводит к увеличению выхода изопрена, причем промотирующее действие кислоты определяется протоном, а не анионом?

Все члены комиссии дружно закивали.

— Мы делали опыты, — продолжал я, — с добавлением серной, муравьиной и уксусной кислот и также наблюдали промотирующий эффект. Мы знаем, что после регенерации катализатора паровоздушной смесью на поверхности катализатора остается кислород, который в случае подачи добавки может окислить его до соответствующей кислоты. Кислоты, как известно, промотируют катализатор. Нами было показано, что при увеличении содержания кислорода на поверхности катализатора увеличивается и выход изопрена при подаче в сырье добавки.

Дуплякин перебил меня:

— Я считаю, что комиссия полностью удовлетворена объяснением о причине промотирующего влияния добавки на катализатор, и мы внесем это в протокол. Василий Павлович, — обратился он к Крылову, — думаю, эту дискуссию можно закончить.

Я подумал, что Летова примет все мои объяснения молча, но не тут-то было.

— Василий Павлович, я категорически не согласна с такой постановкой вопроса, — достаточно жестко и резко сказала Наталья Николаевна. — Я требую, чтобы Аркадий Самуилович предоставил данные о количестве кислорода и кислоты на катализаторе, а также показал, какова степень превращения добавки в кислоту. Иначе все его рассуждения — это домыслы.

Тут уже не выдержал Крылов. Он, в свою очередь, стукнул ладонью по столу:

— Наталья Николаевна, вы не член комиссии, а только наблюдатель, так что оставьте ваши пожелания при себе. И вообще, поскромнее надо себя вести, уважаемая. Вопрос предлагаю считать закрытым. Все, хватит! Мы не можем удовлетворять ваше любопытство вечно.

После работы, когда все разъехались, мы с Кипером и Тульчинским ничего не соображали от усталости. Вдруг Кипер спросил:

— Вы что, думаете, на сегодня все подарки судьбы закончились? А вот и нет. Сейчас приду и принесу, вероятно, главный подарок.

Через две минуты Кипер принес в кабинет бутылку водки, банку соленых огурцов и половину буханки черного хлеба. Это был щедрый дар его сотрудницы, узнавшей о наших не сбывшихся накануне вечером желаниях. После второй рюмки Тульчинский неожиданно сказал:

— Обнаружив на столе отчет ДСП, ты так противно заорал, что мне даже захотелось чуть-чуть тебя ударить.

— Считаешь, я неправильно поступил, Эдуард?

— Нет, ты поступил правильно, хотя обращаться к партии как к третейскому судье… В общем, понимаешь, что я хочу сказать. Но на войне как на войне, и ты сегодня прекрасно бился. Давайте третью, чтобы эта комиссия была последней!

Давно я не пил с таким удовольствием.