Опять поднялась рано, до прихода дочерей писала, затем отправились на нашу обычную утреннюю прогулку, по дороге заехали за нашим милым малышом Тихоном, которого все необычайно забавляло. Вещи у Ольги уже упакованы, дом стоит пустой, что, с одной стороны, приводит меня в отчаяние, а с другой – просто в ярость. Как же ему все-таки не совестно?! Завт[ракали] вчетвером. В 10 часов утра я приняла Спиридовича, которого прежде не знала. Он бросился, рыдая, передо мной на колени, стал целовать руку, что мне было в высшей степени неприятно. Затем он попросил разрешения войти его жене, встреча с которой проходила в присутствии Ксении и Ольги. Он, наверное, личность интересная и многое знает, но у меня отсутствовало всякое желание его о чем-либо расспрашивать, и я была рада, когда все завершилось. В 3 часа пополудни я навестила Софию, очень хотелось поговорить с нею, но, к сожалению, нам никак не удается остаться с нею наедине. Муж ее и дети тоже оказались дома. Ненадолго заезжала к Ольге. Домой вернулась к чаю, потом продолжила писать Вальдемару и Оге. Обедали вчетвером.
14 октября. Воскресенье.
До прихода дочерей писала, затем мы с Ольгой и Дм[итрием] поехали в церковь, где, как всегда, было великолепно, службу служил отец Вас[илий]. Затем – воскресный завт[рак] у меня, после чего мы с Ксенией навестили Катю Кл[ейнмихель]. Она тоже сочувствует мне и разделяет со мной горе и великую печаль в связи с тем, что Ольга уезжает именно сейчас. Никто не в силах понять его [Куликовского]. Вернувшись домой, до завтрака продолжала писать письма.
15 октября. Понедельник.
На завтраке, как обычно, были Ольга с мужем и Соня. После прогулки в экипаже отправились к Ольге пешком, потом я писала. В 2 часа дня пришла Мария Эттер – завтра она уезжает. Мы проговорили до трех, после чего я отвезла ее и Соню домой в своем экипаже. Встретилась с бед[няжкой] гр[афиней] Толстой в первый раз после смерти ее сына – какой же это ужас и какая беда! Хотя она выглядит так же прекрасно, но, однако, все же сильно изменилась. Я ненадолго заезжала к Кате, откуда отправилась пить чай с Соней и ее мужем, который тоже хворал, но теперь поправился. По возвращении домой закончила все 5 писем, Мария Эт[тер] возьмет их с собой в Копен[гаген]. Обедали вчетвером.
16 октября. Вторник.
В 9 ½ была Ольга, я снова сказала, что нахожусь в отчаянии из-за того, что она меня покидает. Она это все прекрасно понимает, но, разумеется, принимает его [Куликовского] сторону – о чем тут тогда спорить. Потом мы втроем вышли в сад, поскольку он хотел поговорить о Долг[оруковом] и Вяземском, мы сели возле маленького дома, где на солнце было ужасно жарко, тогда мы пошли к ним домой, и я снова постаралась дать ему понять, что они вполне могли бы повременить, тем более что сейчас не лучший момент для отъезда. Он промолчал, и я увидела, что уже больше ничего сделать нельзя. Как же я разочарована в нем, ведь он полагает себя настолько значительным и считает, что ему дозволено вести себя так своенравно и эгоистично и тем самым причинить мне страшное горе. Они были к завт[раку], на котором также присутствовали Соня, Лазарев и мы четверо. Затем я отвезла Соню домой и ненадолго заехала к бед[няжке] Кате Кл[ейнмихель], столь огорченной отъездом дочери. К обеду была Ксения, весь вечер грохотал гром, сверкали молнии, и в конце концов начался проливной дождь.
17 октября. Среда.
Уже 30 лет со дня катастрофы в Борках. Пришли дочери, и мы отправились кататься и гулять с Тихоном, повстречали маленьких Васильчиковых. Немного посидели у Ольги, Тихон в этот момент с превеликим удовольствием вкушал поданную ему еду.
К завт[раку] кроме Ольги и ее мужа были Дены. Беседовала затем с Долг[оруковым], который также разделяет мои взгляды по поводу их отъезда именно теперь. В 3 часа дня я отвезла le couple Денов домой и навестила Тебро, которая заболела желтухой. Застала ее пьющей чай с г[енералом] Сомовым и его молодой красивой супругой м[аленькой] Натальей, что так разительно отличается от своей очаровательной сестры Ирины. Вернулась домой к чаю. Читала новую книгу «Memoires du C`te Moriolles» [ «Мемуары графа Мориоля» – франц.]. Обедали втроем. Жара спала.
18 октября. Четверг.
Поднялась, как всегда, рано. Сильный ветер, но, правда, 17 гр[адусов], на море большое волнение. Снова немного погуляли с Тихоном, которого я сфото[графировала]. В 12 часов пришла Апрак[сина], осталась на завтрак. Потом я приняла княгиню Трубецкую, прибывшую из Москвы, которая много рассказывала о том, что там происходит. Ее тоже арестовали и препроводили в тюрьму, правда, всего лишь на несколько часов. Потом я видела и ее дочь, которая была со своим мужем Оболенским, весьма милым и славным человеком. В 3 ½ пополудни я отвезла Апраксину домой и вернулась к чаю, читала «Memoires du Moriolles». Приходил попрощаться мой б[ывший] мужик Ал[ександр]. Обедали вчетвером.
19 октября. Пятница.
Был Сандро, сказал, что уже давно отослал кому-то в Гер[манию] письмо с просьбой узнать, может ли он выехать за границу, но пока еще ответа не получил. Я заявила, что К[рым] пока покидать не собираюсь, тем более что н[емцы] предложили мне, если я захочу, перебраться в Курляндию, за что я им благодарна. Ольга тоже была здесь, потом я проводила ее домой. Весьма жарко, но снова время от времени налетает гроза с дождем. Трое юных лицеистов – Ферзены и Орлов – преподнесли мне чудесный букет роз – сегодня у них праздник. Заходила также Надя – по дороге в Ялту. Затем я проводила Ольгу домой, поиграла с Тихоном. К завт[раку] были она и он [Ольга и Куликовский], Ферзены и Дены. Он [Ден] уезжает вечером в Новороссийск. Газеты пишут, что в Кисловодске снова случились беспорядки, так что Михень с сыновьями и многие другие, например бед[няжка] беби Гартман Белосельский, который парализован, перебрались оттуда в Екатеринодар. Разразилась наконец сильнейшая гроза, дождь полил как из ведра, и мой бед[ный] старый кучер промок до нитки. Потом оставалась дома, весь день читала. Неожиданно пришла Апрак[сина] спросить, не знаком ли мне Гендауров, который был у нее, но которого она не знает. Она осталась пить чай. К обеду пришла Ксения, обедали вчетвером. Тьма кромешная.
20 октября. Суббота.
Уже 24 года с того дня, как именно здесь, в Крыму, Господь призвал к себе моего обожаемого Сашу, а я все еще живу и даже не могу попасть в наш маленький дом и помолиться за его душеньку! В музыкальной гостиной отслужили панихиду, были только я, дети и кое-кто из внуков. Ксения осталась у меня, мы прогулялись и навестили Тихона. Завт[ракали] вчетвером с Ксенией, Ольгой и ее мужем. Потом я проехала часть пути с Ксенией и Софией Дм[итриевной] и, пройдя вдоль берега, вернулась домой. Было очень жарко, на море большое волнение. Потом я читала, обедали наедине с Зиной.
21 октября. Воскресенье.
Была в церкви в Ай-Тодоре, погода замечательная – хоть в атом везет. За завтраком сидела между м[олодым] С[ережей] Кутузовым и Феликсом. Затем слушали того же польского артиста [пропуск в тексте], он так красиво играл и читал стихи. Домой вернулась в 3 часа пополудни, приняла Свербеева, поразительно похожего на Дон Кихота. После этого зашла к Ольге, и мы вместе с нею отправились к Вяземским, которые переехали в дом Орловых, чем весьма довольны, но оказалось, что у них обоих люмбаго и выйти к нам они не смогли. Затем пила чай с Зиной, после чего дочитала заинтересовавшую меня книгу Moriolle. Обедали вдвоем. Нам сообщили, что английский флот подошел к Константинополю.
22 октября. Понедельник.
Погода по-прежнему замечательная, теплая, 16 гр[адусов]. Пришла Ксения, и мы с нею поехали прогуляться в рощице, взяли с собой милого Тихона, но он, по-видимому, нездоров, гулять не захотел, так что Вяземскому пришлось отнести его домой – досадно, жаль малыша. Ольга была в Ялте, приехала к завт[раку]. Ждала также Гантимурова, но он не появился. После завт[рака] поехала навестить Катю Кл[ейнмихель]. Говорят, великий «Подрядчик» [Вильгельм II] отказался от трона в пользу внука, вряд ли это правда. Домой вернулась к чаю. Затем читала новую книгу «Recits d’un tante С`sse de Boigne» («Рассказы тетушки графини де Буань» – франц.). Неожиданно явился Гантимуров, остался на обед. Он всю ночь ехал верхом из Алушты, заблудился и прибыл сюда только в 8 вечера. Собирается вновь вступить в армию и отправиться на Кав[каз]. Он заночевал в музыкальной гостиной. У Вяземского люмбаго, он обедал дома. По словам Долг[орукова], ходят слухи, что турки заключили сепаратный мир, что в Австрии революция и кайзер покинул Вену.