12 ноября. Понедельник.
Прекрасная солнечная погода. Пришла Ольга, затем Ксения, которая сказала, что свадьба Андр[ея] состоится сегодня вечером. Она [невеста] прибыла вчера вечером. Ксения и Сандро отправились от меня к Анд[рею], чтобы встретиться с нею, Бедн[яжка] Ксения невероятно спокойна и полностью покорилась судьбе. К завтраку была Апрак[сина]. В 3 часа пополудни я приняла св[ященника] Шавельского с коротко стриженной головой, с бородою, переодетого в крестьянскую одежду. Он пробыл у меня целый час. Потом я писала письмо Вальдемару, которое возьмет с собой Споре. В 6 ½ вечера меня нежданно посетил анг[лийский] п[олковник] Бойл, он прибыл в Ялту на небольшом румынском судне и снова привез письмо от Мисси, которая подвергает меня невыносимым мукам, умоляя уехать на его [Бойла] судне в Румынию, поскольку они считают, что мое пребывание здесь небезопасно. Какое это для меня мучение, ведь я уже однажды сообщила ей, что не собираюсь покидать Крым. Он говорил более часа. Но я осталась непреклонной, и тогда он спросил, может ли кто-то другой помочь мне перебраться туда, на что я ответила: «Никто». Во время беседы я сохраняла хладнокровие, но потом мне сделалось не по себе и то замечательное состояние душевного покоя, в котором я пребывала до этого, стало покидать меня. Нет, только Господь Бог наставит меня и подскажет, что мне следует предпринять. Я обедала с Зиной наверху, а Вяземский – внизу с Бойлом и Казнаковым, с которым я тоже имела короткую встречу и который, как я подозреваю, и затеял всю эту дурацкую историю, заставившую меня жестоко страдать. Зина побыла у меня, потом я закончила письмо и, находясь в смятении чувств, отправилась спать.
13/26 ноября. Вторник.
День моего рождения, а я пребываю в тоске и печали. Пришла Ольга, рассказала о венчании и свадебном обеде в Ай-Тодоре. А я ведь с Андр[еем] даже не повидалась, что меня сильно огорчает. Кап[итан] Бойл побывал в Ай-Тодоре после обеда у меня, говорил с бед[няжкой] Ксенией, которая воспринимала происходящее словно во сне – и немудрено, ведь столько всего сразу на нее обрушилось. Ксения с Сандро также были у меня. Мы беседовали обо всех вчерашних событиях. Он, разумеется, всецело за то, чтобы уехать отсюда, но только не в Румынию. Я вызвала по телеф[ону] Андр[ея], и он тут же явился с сияющим от счастья лицом, что меня очень растрогало. Я благословила его и пожелала стать таким, каким мне хотелось бы его видеть. Ксения и Сандро остались к завт[раку], на котором также присутствовали Ольга с мужем, Дены, Долг[оруков] и Вяз[емский]. После их ухода снова явился ка[питан] Бойл за моим ответом. Я повторила, что благодарна за предложение, но самым решительным образом отказываюсь его принять. Он опять пробыл у меня больше часа, и мы расстались, словно старые добрые друзья. Но теперь я рада, что наша встреча в прошлом: страдания, которые он мне причинил, стали просто-напросто невыносимы. В 4 ¼ часа дня к чаю пришла милая Лили Вяз[емская], и мы наконец-то смогли побыть с нею наедине. Печально сознавать, что такую молодую женщину уже постигло великое горе, она потеряла счастье всей своей жизни, теперь совсем одинока и рядом с нею нет никого из близких! К обеду была Зина.
14 ноября. Среда.
Были дочери, затем – Андр[ей], он весь светился счастьем, я благословила и поздравила его. В 11 ½ часа внизу отслужили службу, затем – завт[рак], на котором, помимо всех наших, были Апраксина и Путятин, Дмитрий лежит с гриппом. Бед[няжка] Феод[ор] в полном отчаянии, его собака только что попала под колеса и погибла. Мне так его жаль. В 3 часа с поздравлениями были Николаша, Милица, Стана и Роман. Некоторое время спустя они засобирались уходить, поскольку предполагали навестить Зину, что было очень хорошо. Тогда я рассказала Николаше о визите анг[лийского] корабля, о телегр[амме] Джорджи адм[иралу], предписывающей предоставить в мое распоряжение судно. Он этому необычайно обрадовался. Это совсем другое дело, ибо зачем мне перебираться в Румынию, да еще таким способом. После их отъезда к чаю были Лоло и Бетси. Попрощавшись с ними, я собиралась подняться наверх, но тут en surprise (внезапно – франц.) явились Бойл, Казнаков и молодой Чавчавадзе, прослышавшие, что у меня день рождения. Я предложила им чаю и только ближе к 7 часам вечера смогла наконец-то подняться к себе. К своей огромной радости, вечером получила письма от любимой Аликс и милого Вальдемара. Обедали внизу вчетвером.
15 ноября. Четверг.
Пришли дочери, мы с Ольгой ненадолго выходили в сад погулять на солнышке, но дует противный ветер. Они рассказывали, что на въезде к Николаше по всему пути выставлены офицеры, которым, помимо всего прочего, вменено в обязанность останавливать каждого встречного. Весьма глупая и дурацкая затея, мне неприятно думать об этом, но ведь он таким вот образом пляшет под дудку какого-то идиота, внушившего, что ему опасно куда-либо выезжать. Тем самым он портит репутацию не только себе, но и всем нашим добровольцам. Знала бы я об этом раньше, я сказала бы ему все, что думаю по этому поводу. В 12 часов прибыл капитан Ройдз, командир «Кентербери», с которым я так рада встретиться снова. Он повторил любезное предложение Джорджи и передал мне приглашение к[ороля] Ит[алии] приехать в Рим. Все это чрезвычайно любезно с их стороны, но своими предложениями они замучают меня до смерти. Теперь мне придется думать обо всем этом, но положусь на волю Господа, Он наверняка подскажет, что мне следует предпринять. Ройдз и капитан Терл [Тертл] завт[ракали] здесь, к нам присоединилась Ксения. Эта встреча меня весьма ободрила, было так замечательно видеть воочию иностранцев и беседовать с ними. Они доставили мне газеты и телегр[аммы]. Потом я находилась дома. Пожаловал Малама, побывавший у всех своих ай-тодорских пациентов. У бед[няжки] Орбелиани воспаление легких. Обедали с Зиной наверху. Снова поднялся жуткий ветер.
16 ноября. Пятница.
Сегодня изумительная тихая погода. У меня по-прежнему насморк, что просто невыносимо. Бед[няжка] Ольга и ее муж не встают, и это меня ужасно огорчает: я не могу у них появляться! Пришла Ксения, она тоже чувствует себя не совсем здоровой. К завтраку была Апрак[сина], оставалась у меня и после чая. Говорили обо всем. Потом я продолжила писать Аликс. Обедали внизу вчетвером. В Ай-Тодоре болеют все мальчики и многие слуги. К завтраку был также ген[ерал] Новосельцев.
17 ноября. Суббота.
Погода замечательная, но я не выхожу, поскольку все еще сильно простужена. Ксения прийти не смогла, чувствует себя плохо. У Ольги болит голова и спина, она не встает. Долгоруков передал ей письмо от меня. Темп[ература] 38°. Видела, как под клубами пара прошли два крейсера, английский и французский, которые пристали к берегу в Ялте, что меня изрядно приободрило. Вчера прибыла часть войск из Новороссийска. В 12 часов ко мне из Ай-Тодора пришла Соня, по ее словам, Ксения, которая сама довольно сильно страдает, навещает больных, это для нее не очень-то хорошо. Бед[ному] Орбелиани стало хуже, он серьезно болен, задыхается, лежит с высокой температурой – 39,3°, чем я страшно огорчена. Когда мы уже сидели за столом, появился к[апитан] Бойл, а с ним и Казнаков, они, разумеется, позавтракали вместе с нами. Он [Бойл] весьма занимателен и все больше и больше нравится мне. Это настоящий мужчина. Необычайно порядочен, энергичен, добр и умен. Всегда пытается помочь чем только может. Мы с ним стали добрыми друзьями. После завтрака я закончила письмо к моей любимой Аликс, а также написала небольшое письмецо Мисси по его просьбе, за что он назвал меня a Jewell (сокровищем – англ.), чем меня развеселил. Теперь он возвращается в Яссы, а оттуда собирается в Анг[лию], но надеется вернуться сюда с письмами для меня. Зина была в Ялте, где видела прибытие крейсеров. Пила у меня чай. Долг[оруков] и Вяз[емский] отправились посмотреть на корабли, потом рассказывали о своих впечатлениях. В наилучшем порядке содержится, разумеется, анг[лийский] крейсер. Обедали наверху с Зиной, у которой разболелись глаза. К чаю был Долг[оруков].
18 ноября/1 декабря. Воскресенье.
День рождения моей любимой Аликс. Страшно тоскую без нее, моего ангела. Боже, спаси и сохрани ее! Дай-то Бог нам когда-нибудь снова встретиться? Оставалась дома, по-прежнему чувствую себя не в своей т[арелке], у меня сильный кашель и насморк. Мы завт[ракали] в одиночестве, когда неожиданно появились ком[андор] Ройдз и Терл, которые, разумеется, присоединились к нам. Бед[ный] Терл жутко простужен, вид у него угрюмый. Я была очень рада снова увидеться с ними. Мы беседовали до трех часов, после чего они отбыли. Обедали наверху, внизу так холодно.
Вдовствующая императрица Мария Федоровна и Николай Николаевич на борту британского линкора «Мальборо».
11 апреля 1919 г. На горизонте видна Ялта. Когда Мария Федоровна прибыла из Ай-Тодора в Дюльбер, там уже никого не было. «Пришлось нам спускаться вниз, на пляж Юсуповых, куда вместе с нами прибыла Ксения. Бедная ужасно плакала – писала вдовствующая императрица, – Мы направились к небольшому английскому пароходу, который доставил нас на борт громадного красавца "Мальборо"».
19 ноября/2 декабря. Понедельник.
Чувствовала себя плохо, осталась в постели. Ксения тоже нездорова, так что мы даже не смогли с нею повидаться!
20 ноября/3 декабря. Вторник.
Снова осталась в постели. Были Малама и Сиротинин, сказали, что в легких у меня ничего не нашли. Он [Малама] побывал в Ай-Тодоре, смотрел тамошних пациентов.