23 октября. Вторник.
Поднялась рано, Ксения снова отправилась на прием к дантисту, у меня была Ольга, потом я отвезла ее обратно. Дома оставался один Вяземский, супруга его отправилась в город вместе с Зиной и Гантимуровым – я видела с балкона, как они уехали в 9 часов утра. К завт[раку] были Ольга с мужем, Дмитрий, Ростислав и Вася. Потом я приняла г-жу Бюнтинг, которая рассказала, как убили ее несчастного мужа, – просто ужас! Затем поехала к Лоло, г-жа Бюнтинг вышла по дороге. У Лоло были Апраксина, гр[афиня] Нирод, Варенька и Ольга Трубецкая. Ксения обедала у меня, оставалась до 11 вечера.
24 октября. Среда.
С утра было пасмурно и всего лишь 12 гр[адусов]. Сестры [Ольга и Ксения] пришли рано, после чего мы отправились к маяку, спустились вниз другой дорогой, навестили Вяземских, которым не полегчало. Хозяйка заставила себя долго ждать, к 11 часам была еще не готова. Она меня забавляет, говорит без умолку. Оттуда мы поехали к маленькому Тихону, который еще не совсем здоров, но кушал тем не менее с аппетитом. К завтраку была Апрак[сина]. Потом я проводила ее домой и с кореизского пляжа пешком отправилась к дюльберцам навестить их впервые за долгое время. Сперва показалось, что в доме никто не живет, все двери стояли нараспашку, но в конце концов я их все-таки обнаружила наверху у Милицы, где они пили чай. В Австрии, судя по всему, страшные беспорядки и революция, все рассыпается, как и здесь. Турция тоже заключила сепаратный мир, что это может дать нам? Обедали втроем – был еще Долг[оруков].
25 октября. Четверг.
Поднялась рано, пришла Ольга, затем – Ксения вместе с Софи Ф[ерзен]. Я приняла бедного Алекса Гендрикова, который безуспешно пытался разыскать свою сестру в Сибири. Как все это печально. Он очень славный и трогательный человек, но какой ужас ему пришлось пережить, ведь его засадили в дом для умалишенных. Потом мы с Ксенией и Софи поехали к маяку, навестили хозяев дома, понаслаждались чудесным видом. Погода, к счастью, опять замечательная, правда, стало прохладнее. Все они были потом к завтраку. Малышу Тихону, слава Богу, лучше. Навестила Катю Кл[ейнмихель], где встретила офицера Терешникова из новой охраны. Она, так же как и Маша Г[ончарова], очень рада, что они [офицеры] живут у нее. Обедала и провела вечер с Зиной.
26 октября. Пятница.
Была Ольга, потом я навестила Вяземского, который по-прежнему страдает от болей. Затем побывала у Тихона, он, слава Богу, опять повеселел. После этого поехала в Ай-Тодор, сегодня именины Дмитрия и Орбелиани. В Австрии творятся страшные дела[136], там все вверх дном, империя распадается. Говорят, австрийцы покинули Одессу, где их заменили немцы. После завтрака пришли Соня и Сережа Шер[еметев], он приехал с Кавказа, выглядит ужасно. Она так рада встретиться с ним снова в первый раз за такое долгое время. Было довольно прохладно, дул противный ветер, так что я потом больше не выходила. Чай пила в одиночестве в своей комнате. Обедали втроем.
27 октября. Суббота.
Все, как обычно, погода прекрасная, были дочери. Вместе с Ксенией прошлись по солнышку к Вяземскому, у которого по-прежнему болит спина, долго сидели на солнце у них на балконе, после того как осмотрели комнаты наверху. Оттуда отправились к Ольге. К завтраку были она с мужем, а также Соня и Сережа Шер[еметев], которых я потом отвезла домой. Навестила Катю Кл[ейнмихель], где застала Казнакова, передавшего мне письмо от Мисси и еще одно, которое снова нарушило мой покой и доставило мне новые мучения. Ксения тоже была там. Затем читала до обеда, трапезничали втроем – был еще Долгоруков.
28 октября. Воскресенье.
Приснилось даже, будто мы все уже на борту судна, увозящего нас отсюда. Ксения пришла еще до службы в церкви и успокоила меня, рассказав, что Николаша и С[тана] разделяют мою точку зрения. Разумеется, я весьма тронута и добрыми намерениями Каз[накова] и тем интересом, что проявляет Мисси, но сейчас, в момент, когда мы находимся на пороге перемирия, которое приведет к большим изменениям, в этом нет необходимости. Было довольно холодно, всего 9 гр[адусов] в т[ени], да еще дул противный ветер. Воскресный завт[рак] состоялся у меня. Ксения пробыла у меня до трех, затем я зашла сначала к Вяземским, а потом – к Ольге, которая не совсем здорова. К чаю были Лоло с Варенькой, после чего я читала. Долг[оруков] принес хорошие известия и – самое главное – достоверные сведения о том, что мой бед[ный] любимый Н[ики] – вечное благодарение Господу – находится в безопасности. Кроме того, немцы после моего отказа покинуть Кр[ым] заявили, что останутся охранять нас здесь до прихода со[юзников], стало быть, план Каз[накова], к моему облегчению, отпадает сам собой. К обеду была одна Зина.
29 октября. Понедельник.
Очень холодно, шторм не утихает. Были дочери, из дому я не выходила, поскольку нам с Ксенией предстояло написать письмо Мисси. Я ее сердечно поблагодарила, но от предложения отказалась. Пришел Казн[аков], я передала ему письмо и пересказала его содержание. Они с Ксенией остались на завт[рак], трапезничали вчетвером – была еще Зина. Апрак[сина] телеф[онировала], что у нее находится Маруся, и я сразу же послала за ней экипаж, а сама вышла на минутку в сад на солнышко, где было прекрасно. Когда я вернулась, Маруся уже приехала, она очень мила, правда, сильно изменилась. В прошлом году ей пришлось пережить страшные времена в Новочер[касске]. Муж ее совсем лишился рассудка и несколько раз пытался убить ее и себя. Она молода и интересна. Потом прибыла Зинаида Юсуп[ова], мы пили чай, после чего Маруся уехала, а Зинаида пробыла у меня до пяти. Затем я закончила письма к Аликс и Вальдемару, которые отошлю с фр[екен] Ларсен, уезжающей завтра. Михень вместе с сыновьями удалось перебраться в Анапу, она очень изменилась и исхудала, бедняжка, у одного из сыновей желтуха. Вроде бы они собираются в Екатеринодар. Обедали втроем – был еще Долг[оруков]. Под давлением социалистов В[ильгельм] отрекся от своего имени и от имени сына от трона. Пока что Эберт стал социал-де[мократическим] р[ейхсканцлером].
30 октября. Вторник.
Ветер с таким невыносимым грохотом бил в мое окно, что я не смогла заснуть. Пришла Ксения, и мы вместе с нею отправились к Вяземскому, которому лучше. Затем навестили Ольгу, Тихон очень мил. Утром было всего лишь 3 гр[адуса], потом потеплело, правда, дует холодный противный ветер. Пароход на Одессу не ушел. Ксения осталась на завт[рак], на котором были пятеро ее сыновей. Феод[ор] и Ольга с К[укушкиным] отсутствовали. Навестила Апрак[сину], у нее простуда, но теперь ей лучше. Маруся находилась в Севастополе. Домой я вернулась к чаю. Читала. К обеду была одна Зина. С сегодняшнего дня перемирие на неимоверно тяжелых для нем[цев] условиях.
31 октября. Среда.
Наконец-то спала хорошо, поднялась рано. С утра было 3 гр[адуса], ветер утих, ярко светит солнце. Были дочери, затем мы с Ксенией навестили Вяземского, а потом – милашку Тихона. Позвонил немецкий оф[ицер] Бартольд и сообщил, что они получили приказ уйти из Крыма и, стало быть, оставляют нас на произвол судьбы до прихода союзников. К завт[раку] была Варенька, какая она милая и симпатичная. В 3-м часу дня я отправилась в Дюльбер, где ничего не знали об уходе германцев. Немного погодя туда же прибыл Сандро, чтобы поговорить на эту тему. Николаша решительно отказался делать хоть что-нибудь, и я с ним согласна. Сандро поехал со мною домой, пил чай. Мне показалось, он хочет еще что-то сказать. Он попросил меня телегр[афировать] Аликс и поставить их в известность о том, что мы на некоторое время оказываемся в таком же положении, что и в прошлом году. Я передала ему текст. К обеду были Долг[оруков] и Зина. В комнате жуткий холод.
Вдовствующая императрица Мария Федоровна на борту крейсера «Мальборо».
«Я пребывала в полном смятении из-за того, что вдруг вот так внезапно, нас, словно преступников, вынуждают сниматься с места» (вдовствующая императрица Мария Федоровна).