— Да. Мы уже давно ничего от него не слышали, как, впрочем, и ожидали, но все равно это тяжело. Думаю, средства коммуникации там не настолько важны, как доставка пищи и воды выжившим. Моя сестра находится на португальском Воеводе.

— Ах, — выдохнул Макс, проводя пальцем, накрытым кухонным полотенцем, по ободкам чаш. — Вот откуда твои безумные навыки в португальском, проявленные раньше на Майндшер.

Она улыбнулась:

— Ты уловил это, да?

— На скольких языках ты можешь изъясняться?

— На пяти, наверное? Шести? Скоро будет шесть. Я начала изучать греческий. А ты действительно говоришь на всех этих языках?

— Я разве похож на того, кто оставляет перевод своему чипу? — Он поднял брови.

— Нет, — ответила Кэрис, оценивая его взглядом. — Ты похож на того, кто много трудится. — Потянувшись, девушка перевернула его руку ладонью вверх. — На работягу. — Она поняла, как по-дурацки это вышло, и вспыхнула румянцем. — На кого-то, кто зарабатывает себе на пропитание. Того, кто поддерживает работу магазина, так как пообещал, что будет это делать. — Она помедлила. — Я близка к истине?

— Ближе, чем кто-либо.

— Правда?

— Да. Главным образом потому, что ты стоишь в футе[7] от меня.

Она закатила глаза. Взрыв смеха из соседней комнаты вернул их на землю.

— Итак, — сказал Макс уже другим голосом, — ты летаешь на шаттлах, не любишь серенады и спрашивать людей, которые всю жизнь прожили в Ротации, откуда они? — Он склонил голову набок, рассеянно гладя на нее.

— О, — ответила она, начав протирать кухонный стол. — Я всегда забываю, что, когда нахожусь радом с людьми типа Лилианы, во мне просыпается склонность ляпнуть что-то не подумав.

— Что ты имеешь в виду под «людьми типа Лилианы»?

— Гордых. Утопических. Верующих.

Макс наклонил голову:

— Таких людей, как я, значит.

— Разве?

— Да, — сказал он. — Моя семья… Нам нравится Ротация, и не важно почему.