Глава 22

Тарзан использовал флагшток как шест для прыжка. Он высоко взлетел и спустился на голову Эбопы тогда, как зверь прыгнул. Существо забарахталось, ринувшись вперед и приземлилось на песке арены, уткнувшись мордой вниз. Монстр с ревом вскочил и сбросил Тарзана со своей спины хлестким движением своего позвоночника.

Создание двигалось, стоя в позе на одной ноге и держа свои лапы-крючья поднятыми перед собой. Тварь сменяла свои позы. Она танцевала на песке, изворачиваясь и шипя. Тарзан в тот же момент понял многое. В позах боевых искусств, что он видел на камне, были изображены движения этой твари. Обычный богомол, возможно, приходившийся двоюродным братом этому зверю, совершал аналогичные движения. Системы некоторых боевых искусств в Китае были основаны на этих движениях, включая также и то, как сражались воины Ура. Они пытались имитировать движения своего бога, разработав целую систему борьбы, основанную на этих странных позах.

Тарзан выпустил шест, когда сделал свой прыжок, а затем крикнул Ханту, чтобы тот отступил назад.

— Вы не сможете одолеть его в одиночку, — возразил Хант.

— Подожди, пока он не будет занят мной, — закричал Тарзан. — А затем нанести удар!

Тарзан имитировал движения существа. Он пытался сосредоточиться только на Эбопе. Намерения Эбопы было трудно предугадать. Формы и изгибы его тела отличались от человеческих. Небольшое движение, которое могло заставить подумать, что нападение исходит из одного направления в человека, могло быть совершенно неверно истолковано в случае этого монстра. Его кости и мышцы… Они не работали таким же образом, как у людей.

Эбопа продолжал прыгать и принимать позы. Тарзан сделал то же самое. Существо ударило лапой, украшенной крючьями, но Тарзан заблокировал атаку и нанес ответный удар. Ударить в богомола было так же, как стукнуть кулаком кирпичную стену.

Тарзан отскочил назад, случайно размотав цепь со своей талии, а затем обернул вокруг одной из ладоней и начал размахивать её звеньями над головой.

Эбопа наблюдал за этим с большим любопытством. Движение цепи словно загипнотизировало существо. Когда Тарзан почувствовал, что тварь захвачена зрелищем, он двинул правую ногу вперед, как фехтовальщик, и, хлестнув понизу цепью, поймал переднюю лапу Эбопы и обмотал звенья цепи вокруг нее на всю длину.

Затем Тарзан рванул, заставляя Эбопу упасть на спину.

Джин, Ньяма и Хант поначалу бросились вперед, но Тарзан, предостерегающе крикнув, остановил их. Цепь, полностью размотавшись, соскользнула с ноги Эбопы, и с удивительной, почти сверхъестественной скоростью, монстр восстановил равновесие, прочно упершись в землю ногами.

Толпа на арене сначала запаниковала, но теперь и зрители и воины смотрели на спектакль, что разворачивался внизу, с кровожадным интересом. Никогда, никогда, никогда они не видели Эбопу, лежащим спине. Никогда еще они видели человека, могущего оспорить его скорость своими движениями, или храбростью.

Джад-бал-джа сомкнул свои челюсти на горле черного льва, резко встряхнул противника, затем упал, а черный лев повалился на него сверху. Джад-бал-джа попытался выползти из-под посланного на тот свет противника-льва, но его раны были слишком велики. Он чувствовал внизу запах человека, которого любил, осознавая, что тот попал в беду, но не мог ему помочь. Лев начал скулить и мучительно выползать, дюйм за дюймом выбираясь из-под своего упавшего противника.

Маленькая фигурка поспешно промчалась вверх по ступенькам и прижалась ко льву. Это был Нкима. Маленькая обезьянка, ища Тарзана, учуяла след льва и последовала по запаху к строению арены.

Джад-бал-джа тихо замурлыкал, а Нкима погладил голову льва.

— Я так хотел бы съесть тебя, — прорычал лев.

— Ты не можешь, — затараторила обезьяна, — ибо я Нкима и я слишком быстр.