– Где вы подобрали его? – поинтересовался я, тщетно пытаясь нащупать пульс Мак-Феникса и отчаянно борясь с приступом панического ужаса.

– В Министри оф Саунд, – девица, по всему, решила взять на себя роль ответчицы; парни отмалчивались, нервно жуя бесконечную жвачку и выдувая пузыри. – Мы всегда там тусуемся.

Пульс на сонной артерии, наконец, нашелся, но был до того слабый, что мое собственное сердце почти остановилось.

– И он? – машинально уточнил я, листая записную книжку и торопливо набирая номер: – Алло? – закричал я в трубку. – Профессор Гаррисон? Вас беспокоит доктор Патерсон, психиатр, помните? Да-да, все верно… Профессор, мне срочно нужна ваша помощь. Мой пациент находится в критическом состоянии, без сознания, пульс слабый, прерывистый, бледность в синеву, зрачки сужены и плохо реагируют на свет, возможно отравление или передозировка наркотика… Очень вас прошу… Да, понял, вас понял, хорошо… Жду скорую, профессор, спасибо.

– Да ну, – сердито лопнула пузырем моя гостья, – Мак всегда знал меру да еще и нас долбил по рукам, вон, у Саймона пять грамм гера спустил в унитаз и по морде надавал.

Хмурый Саймон, с синим гребнем и с десятком серег в левой мочке, изучавший мою библиотеку, обернулся и молча кивнул, признавая факт.

Мне было не до него. Я принимал необходимые меры по спасению Курта; в моей спальне нашлась кислородная маска, большое количество рвотных средств на случай, если Курта удастся привести в себя, много мелкой, никчемной ерунды, с помощью которой я должен был продержаться до приезда специалистов. Перерыв всю аптечку, я нашел, наконец, налоксон, добавил ампулу адреналина и вернулся в гостиную.

– Вам надо позвонить в полицию, если это приемлемо, сэр, – неожиданно сказала девица. – Пусть только Смитти и Дан уйдут, у них будут проблемы. А мы с Саймоном и Томом останемся и дадим показания.

– Он был здоров как бык, – буркнул Саймон, обращаясь к моим книгам. – Батюшке б моему такое здоровье! Отрывался с душой и не кололся, зуб даю, вместе квасили. А потом вдруг стал бузить, ржать, в драку полез, нож раздобыл; приступ, значит, и под лопаткой кровь от укола. Базара нет, нужно стучать копам.

Девушка отодвинула меня и вынула из сведенных пальцев шприц с налоксоном. Ловко выдавив воздух, заправским жестом бывалой медсестры или наркоманки она потерла локтевой сгиб Курта и воткнула иглу, медленно введя необходимую дозу. Я помог ей повернуть лорда, стянуть с него пиджак и футболку; под лопаткой действительно виднелся след от укола, он распухал на глазах, и кровь пропитала замшу куртки; я вспомнил про новокаин, вскрыл упаковку шприцев, поранив иглой палец, и мы обкололи ранку со всех сторон, стремясь заморозить действие яда. Девушка проявила изрядное самообладание; занимаясь делом, успокоился я сам. Налоксон по составу сходен с морфином и препятствует взаимодействию организма с наркотиком; видимо, он все-таки подействовал, в тот момент, когда у Курта стали холодеть конечности; я заставил парней растирать ему руки и ноги, разгоняя кровь, девица же кинулась закрывать окно, и в этот миг Курт открыл глаза.

Взгляд его был отрешен и вряд ли осознан; зрачки сужены так, что терялись в радужке; он обвел комнату задумчивым взором, полным величавого спокойствия, и прислушался к собственным ощущениям. Губы дрогнули в довольной улыбке; нет, мне не привиделось, не заморочила голову нежданная игра светотени: он провел краткое обследование организма и остался удовлетворен результатом!

– Курт! – позвал я.

Он чуть повернул голову на звук и разлепил белеющие непослушные губы:

– Прямой в сердце. Сейчас.

Я понял его и схватил шприц с адреналином, но рука дрожала и отказывалась нанести решающий удар; тогда Мак-Феникс снова улыбнулся, ледяной рукой перехватил у меня шприц и ударил себя в грудь, почти лишенную растительности, под синеватый сосок, ударил и неуловимым движением ввел раствор в сердце. Его тотчас выгнуло, дернуло, он застонал, цепляя пальцами мою руку; этот стон вернул меня к жизни, потому что все еще жив был Курт; я потянулся к телефону и набрал номер Слайта, но это оказалось излишним: у распахнутой двери с воем сирен тормозили скорая помощь и машины полиции.

Упомянутые Смитти и Дан, до того завороженные происходящим, предусмотрительно сиганули в окно, ведущее на задний двор; остальные сбились кучкой в углу, стараясь не отсвечивать.

– Позвони Робу, – в краткий миг тишины отчетливо сказал Курт, а потом дом взорвался шагами, и криками, и приказами; Гаррисон и Слайт ворвались в гостиную одновременно, но инспектор тотчас отступил, видя состояние подследственного. Известный токсиколог, весьма занятный собеседник профессор Ли Гаррисон склонился над Куртом и осторожно выдернул все еще торчащий в сердце шприц.

Мне кажется, я употребил непростительно много времени, описывая краткий эпизод, уложившийся в десять минут, когда мы боролись за жизнь Мак-Феникса один на один с неизвестным ядом. Время точно застыло, давая нам шанс, помогая, играя на стороне Курта излюбленными черными, все раздевания и инъекции заняли до смешного мало этого самого времени, а мне отчего-то казалось, что прошли годы, полные отчаяния и боли, и борьбы с лишавшими рассудка мыслями о том, что я могу потерять Мак-Феникса, уже навсегда. Приезд подмоги подхлестнул заторопившееся время; оно сорвалось и понеслось взбесившимся жеребцом: вот Гаррисон исследует пациента и оценивает приложенные к спасению усилия дилетантов. Вот он вводит какой-то дополнительный раствор внутривенно, ставит примочку под лопатку отравленного, катетер, капельница, маска, – и мы уже мчимся по городу к частной клинике профессора, огромным воющим эскортом, скорая, полиция, мчимся в стиле Мак-Феникса, презирая светофоры и норовя сбить зазевавшихся пешеходов. Если б Курт был в сознании, он бы оценил, уверен, ему бы понравилось.

Я сидел в скорой и норовил ухватить безжизненную руку Мак-Феникса, свисавшую с каталки; рука пугала, ассоциируясь исключительно с трупом; в память упорно лез сон, кошмар, в котором я убил Курта ударом в спину, и невыносимым рефреном билось предостережение учителя.

Ему угрожала опасность! Я знал это и сидел, сложа руки, озадачившись собственными мелкими проблемами. Я боялся за всевозможных любовниц лорда, переживал за Нелли Томпсон, а удар нанесли ему! Почему я не предвидел, не просчитал вариант, в котором жертвой становился именно Курт? Почему я не позвонил ему? Почему, Боже!