Проснулся я ближе к пяти и сразу почувствовал, что в моей пещерке кто-то есть. Приоткрыв глаза, я увидел Мак-Феникса; он сидел, привалившись спиной к валуну, и задумчиво меня рассматривал. Я от души потянулся, разминая затекшие мышцы, протер глаза и зевнул:
– Что случилось? – спросил я у лорда; тот заморгал, будто он, а не я, пробудился от долгого сна, и, как мне показалось, лишь теперь вообще заметил, что я нахожусь в пещере. – Где мисс Томпсон?
– Отправилась проконтролировать работы над изгородью, – все еще витая мыслями в неизвестных мне далях, отрешенно и рассеянно ответил Курт. Потом немного пришел в себя, вернулся в реальность и задал встречный вопрос: – Мы тебя так сильно достали?
– Да нет, – отмахнулся я, – терпимо, дело молодое. Но буду очень благодарен, если ты вернешь меня в Лондон. Завтра рабочий день, мне необходимо выспаться, а при вашей активной сексуальной жизни сделать это в доме практически невозможно. И потом, вечером должна позвонить Мериен, мне бы хотелось спокойно с ней поговорить, а не скакать в темноте по скалам, пытаясь поймать хоть какой-то сигнал.
Каюсь, я нарочно заговорил о Мериен, надеясь поддеть его и намекнуть, что он слегка переборщил с показательными выступлениями. Так, самую малость. Мак-Феникса не слишком забавляли разговоры о моей девушке; он не был ценителем кинематографа, редко посещал театры. В доме Курта, напичканного всевозможной электроникой, не нашлось места даже для крохотного телевизора; посещая еженедельно его владения, я чувствовал себя оторванным от прочего мира, пропускал любимые фильмы и программы, не говоря уже о выпусках новостей. Популярность Мериен, ее востребованность, армии поклонников и фильмотека прошли мимо Мак-Феникса; он знал, что она красива, талантлива и, вероятнее всего, умна, он вроде как пересекался с ней на паре раутов. Этого лорду было достаточно, и забивать свой мозг излишней информацией он не собирался. Вот и теперь, услышав имя моей возлюбленной, он чуть поморщился, жестом обрывая разговор, и лишь спросил:
– Когда ты хочешь ехать?
– Да хоть сейчас! – я не мог поверить своему счастью. – Чем раньше, тем лучше, тебе ведь нужно вернуться до ночи! – и, не удержавшись, я подмигнул ему.
Он улыбнулся в ответ, пренебрежительно отмахнулся и уточнил:
– К ужину не останешься?
Я ответил, улыбнувшись шире и жизнерадостней:
– Смотря что называть ужином. Опыт подсказывает, что вам с Нелли лучше побыть наедине и насладиться друг другом по полной программе.
Курт фыркнул и скривил губы:
– Возможно, я и предпочел бы отправить в Лондон именно ее, но, увы, ты скорее перетрахаешь всю «Клеопатру», чем позволишь к себе прикоснуться. А потому, док, попробуем сторговаться. Ты пьешь с нами чай, спокойно и чинно, в лучших английских традициях, с молоком и апельсиновым джемом. Потом мы оставляем Тима командовать кавалерией, доверяем Антонелле работы в саду и едем в Лондон. Договорились?
– Разумеется! – обрадовался я. – Отличная идея, милорд!
Он посмотрел на меня со странным прищуром, потом кратким жестом велел подниматься. Выпутаться из коварного пледа оказалось непросто, ноги откровенно затекли на жестких камнях, но он и не подумал протянуть мне руку помощи, не без ехидства наблюдая за моими мучениями. Я даже подумал, что во фразе «не тронешь и пальцем» есть свои минусы и нужно подкорректировать данное лордом слово, но все-таки справился сам и выбрался из пещеры.
Мак-Феникс не обманул: мы выпили чаю, в чопорной сельской манере, смакуя приготовленные Тимом бисквиты и разговаривая о погоде. Не было переглядываний и томного закатывания глаз, не было страстных пожатий и поглаживаний колен под прикрытием белоснежной скатерти, словом, ничего из арсенала прежних чаепитий, завершавшихся поспешным бегством невольных свидетелей очередного сексуального акта.
Как я понял, мисс Томпсон дулась из-за отъезда Курта, что не мешало ей, впрочем, с искренней непоследовательностью радоваться отъезду вашего покорного слуги. Возможно, что, будучи знакомой Роберта Харли, Нелли наслушалась сплетен о гомосексуальных опытах Мак-Феникса, а потому видела во мне соперника? Признаться, у меня не было времени, чтобы копаться в психологии этой взбалмошной, легковозбудимой девушки, но я допускал и такой вариант.
Я разделял ее тихую радость. Я не мог передать, насколько мне опротивел Стоун-хаус за этот безумный уик-энд. Впрочем, я путаюсь даже сейчас, «опротивел» – не совсем верное слово, просто я не видел ни малейшего повода находиться там дольше, чем диктовали правила хорошего тона, я спасался бегством и не стыдился подобной формулировки, я мечтал о своей квартирке, о горячей ванне, о куске разогретой в микроволновке пиццы и о неторопливом разговоре с Мериен.
Я отдохнул от Курта. Теперь же я мечтал просто отдохнуть, телом, не измотанной пациентом душой. Я был счастлив, плюхаясь на пассажирское сиденье его ярко-красного «Ягуара», я наивно мурлыкал под нос нехитрый мотивчик и ободряюще улыбался приунывшему Тиму, провожавшему меня завистливым взглядом.
Десять минут полного, самозабвенного счастья, ветер в лицо, запах океана, которым я никак не мог надышаться вдоволь, фырканье Курта в ответ на мои блаженные вздохи.