Подобно тому как йога сновидений идёт на шаг дальше осознанных сновидений, йога сна идёт на шаг дальше йоги сновидений. Она называется йогой сна потому, что привносит осознанность, или осознавание, в глубокий сон без сновидений. Если осознанные сновидения содержат частичную осознанность, то осознанный сон содержит полную осознанность. Если сновидения иногда называются «вратами» в бесконечность, то тонкая практика йоги сна полностью помещает вас в бесконечность. В вашем ночном образовании успех в йоге сна подобен получению докторской степени. Далай-лама сказал: «Прохождение этого переходного состояния без потери осознанности является одним из высочайших свершений йогина»284⁸⁴.

Ум ясного света, ум осознавания

В учениях дзогчен говорится, что йога сновидений – второстепенная практика по сравнению с йогой сна. Основная практика – это практика естественного света, или, иначе говоря, практика ума ясного света. Йога сновидений считается второстепенной, поскольку, если вы достигнете свершения йоги сна, йога сновидений будет происходить естественно. В ваших сновидениях автоматически будет присутствовать осознанность. Может наступить момент, когда йога сна начнёт развиваться у вас спонтанно, однако не волнуйтесь, если она никогда не войдёт в вашу программу медитации. Она не для всех.

Если осознанные сновидения и йога сновидений работают в основном с уровнями бессознательного ума, лежащими глубже психики, йога сна работает в основном с глубочайшими уровнями субстрата и с умом ясного света287. Вот почему в тибетской традиции йогу сна называют йогой светоносности: она имеет дело со светоносной природой пробуждённого ума. В буддизме повсюду встречаются такие термины, как «ум ясного света», «светоносность» и «просветление», что указывает на близкие отношения между пробуждением, светом и умом288. В буддизме слово «свет» почти синонимично слову «осознавание»289.

Не будет лишним повторить, что, когда мы говорим об уме ясного света, мы не имеем в виду физический свет. Мы говорим о свете ума, который сложно описать. Это не тот свет, который можно увидеть в обычном смысле (и который был бы двойственным), но такой свет, который видит сам себя, освещение, которое освещает себя, осознавание, которое осознаёт себя (и которое недвойственно). В данном случае свет – это недвойственное осознавание, или рефлексивно сознающая мудрость, описанная в «Кена-упанишаде»:

В течение дня мы видим объекты мира, освещаемые солнцем. Но что освещает объекты наших сновидений в темноте сна? И, раз уж на то пошло, что позволяет нам «видеть» наши мысли и эмоции? Объекты ума освещаются светоносностью самого ума. В отличие от внешнего солнца, проливающего двойственный свет на свои объекты, внутреннее солнце не сияет откуда-то внутри, освещая ментальные объекты. Внутреннее солнце, ум ясного света, недвойственно принимает форму ментальных объектов, и, таким образом, содержимое ума освещает себя само.

Хотя эго (психика) может переживать состояния сознания, связанные с йогой сновидений, оно не может переживать ум ясного света. Ложь не может переживать истину, заблуждение не может видеть реальность. Для эго «переживание» ума ясного света – это отсутствие переживаний. Это полная чернота, полностью бессознательное состояние. По сути, это переживание смерти эго, а как сказал Трунгпа Ринпоче, «вы не можете быть гостем на собственных похоронах».

Ум ясного света, а значит, и йога сна, – это постижение недвойственности или мудрость. Эго, или психика, буквально синонимичны двойственности, или сознанию. Двойственность не может переживать недвойственность, сознание не может переживать мудрость. Мы не можем увидеть ум ясного света как объект. Помните, что термин «сознание» в буддизме имеет уничижительный оттенок, поскольку сознание всегда двойственно. Мы всегда сознаём что-то, а это означает, что сознание всегда опирается на субъект и объект. Когда сознание растворяется в мудрости, пока мы погружаемся в сон без сновидений, мы (эго) погружаемся в темноту и теряем сознание. Дзогчен Понлоп Ринпоче говорит: «На самом деле сущность глубокого сна – это великая светоносность, истинная природа ума. Она абсолютно яркая и абсолютно ясная. Это плотная ясность, а поскольку она такая плотная, она оказывает на заблуждающийся ум ослепляющий эффект»291.

Мы (эго) всегда отождествляемся с формами, возникающими в осознавании, с мыслями и объектами мира. Именно этим полным отождествлением с формой и является эго. Мы не отождествляемся с самим бесформенным осознаванием, или, иначе говоря, с умом ясного света. Бесформенное осознавание – это ни-что, которое с точки зрения эго переживается как отсутствие чего бы то ни было. Как может нечто (эго), в действительности являющееся матерью всех объектов, взаимодействовать с ничем? Оно не способно на это. Поэтому, когда возникает ни-что (бесформенное осознавание, отсутствие «я»), мы отключаемся и не можем распознать сон без сновидений.

Это горькая ирония, ведь бесформенное осознавание – это то, кто мы есть на самом деле. Лишь потому, что кража личности психикой повторяется так долго, а преступление такое идеальное, когда наша истинная личность наконец обнаруживается, мы не узнаём себя. «Это не я! – бессознательно выкрикиваем мы, когда проваливаемся в сон без сновидений. – Я не никто! Я кто-то!» Подобно тому как мысли и эмоции (ментальные формы) крадут наше осознавание в течение дня, так что мы ошибочно отождествляемся с ними, ночью это делают образы сновидений. То, что обнаруживается тогда, обнаруживается сейчас. Или, если быть точнее, то, что не обнаруживается тогда, не обнаруживается и сейчас. Кража происходит снова.

Поскольку во сне без сновидений нет мыслей (форм), нет и ощущения «себя»292. Если осознавание располагается в форме, а форма утрачивается, когда мы погружаемся в сон, осознавание также утрачивается. С материалистической точки зрения, засыпая, мы теряем (сознание, свою ложную идентичность). Однако с духовной точки зрения сон даёт нам возможность обрести (мудрость, нашу истинную идентичность). Духовный путь и ночные практики помогают нам заново найти себя. Мы теряем сознание, но получаем возможность обрести мудрость. Это великая игра в прятки, идущая в ночной темноте.