Будучи в Никарагуа, я слышала, как министр внутренних дел говорит о положении в стране. Тогда в Никарагуа находилось много американцев, которые несли христианскую веру людям этой страны. Их проповедь отчасти состояла в том, что на своих собраниях они накрывали большие столы с экзотически приготовленной пищей. Министр внутренних дел, не посещавший эти собрания, прокомментировал еду таким образом: «Когда бактерии в моем животе слишком счастливы, я не способен ясно мыслить». Потворство своим желаниям разрушает жизненную силу так же, как слишком большое количество дров в костре тушит огонь. Воздержание от излишеств сохраняет эту жизненную силу внутри нас, чтобы мы могли сохранять ясный ум и жить с ощущением священности всего живого.
Если мы в каком-то аспекте своей жизни впадаем в излишества, неумеренность и потворство своим прихотям, то в этом случае для нас очень полезным может оказаться пост и воздержание от половой жизни, возвращая способность в полной мере испытывать удовольствие. Пост и воздержание от секса — это мощные методы обуздать себя, найти «золотую середину» своей жизни и подвергнуть переоценке свои моральные ценности. Те периоды жизни, когда мы вынуждены поститься или воздерживаться от секса из-за собственной болезни или болезни супруга, могут стать для нас периодами великого очищения и научить нас распознавать в себе склонности к излишествам и рассказыванию себе историй, которые ум выдумал для оправдания этих склонностей.
Способны ли вы считать все сущее священным?
Способны ли вы считать священным самого себя?
На мгновение остановившись и задумавшись, мы поймем, что именно самые простые вещи трогают нашу душу и благословляют нас счастьем. Шум ветра в ветвях деревьев, краски неба, прикосновение любимого человека, восхищение ребенка, общение с другом может полностью насытить нашу душу. Это насыщение раскрывает душу и дает смирение, чем весьма отличается от насыщения, даваемого неумеренностью.
Если остановиться и поразмышлять над собственной жизнью или над судьбами мира, можно заметить во всем изначально присущую разумность. Словно ткут красивый гобелен, а мы — одна из цветных нитей, которую вплетает в него некто гораздо более великий, чем мы. Именно с этим великим Главным Ткачом мы и стремимся войти в контакт. Когда мы смотрим с точки зрения тайны, присущей бытию, мы начинаем видеть священное в обычном и обычное в священном. Каждая задача становится возможностью удивиться и восхититься. Перестать относиться ко всем вещам, событиям и людям как к важным или неважным — значит стать на путь осознания ценности и важности всех людей и всех задач. СМИ, культура и даже наши собственные отдельные эго все разделяют, а затем выстраивают по ранжиру. Эта заповедь приглашает нас не разделять, а объединять и видеть во всем вплетаемую в гобелен бытия Божественную нить.
Когда мы воспринимаем все сущее как священное, характер наших действий меняется, как и взгляд на мир. Возникает естественная потребность сделать паузу и испытать чувство благодарности. Возникает естественная потребность открыть душу и испытать удивление. Когда в душе есть благодарность и удивление, не нужны никакие излишества. В них просто нет потребности. Восприятие всего сущего как священного вызывает ощущение непрерывности жизни и наполняет уверенностью в себе. Невоздержанность перенапрягает, перегружает, отнимает нас у самих себя, тогда как видение священности жизни помогает крепче стоять на земле и дарит равновесие.
Я обнаружила, что, когда ощущение удивления покидает меня и все вокруг становится унылым и заурядным, это происходит потому, что я слишком долго сохраняла быстрый темп жизни. Я сама перешла собственные границы и потеряла баланс. Значит, пора отдохнуть. Когда я чувствую себя отдохнувшей, ничто не кажется мне скучным и заурядным; все пронизано тайной. Стараюсь ли я не перенапрягаться в течение дня или ухожу побродить в одиночестве в лесу, мне все равно бывает трудно дать себе отдых. Тому есть множество объяснений. Моему эго нравится чувствовать себя важным, а когда я отдыхаю, оно себя важным не чувствует. Моему эго также не нравится идея, что жизнь может продолжиться без меня, пусть даже всего лишь в течение нескольких часов, — мне нравится быть там, где происходит какое-то действие. Кроме того, сам уклад нашей культуры предполагает почти постоянную занятость какими-нибудь делами.
И все же мне очень хочется выйти за рамки привычных действий, ритуалов и самозагруженности постоянным притоком новых впечатлений — обстановки, которую я сама для себя создала. Мне очень хочется извлечь для себя что-то из тишины и понять, живу ли я в ладу со своей душой. Я жажду обуздать склонность близко воспринимать стимулирующие впечатления и отказаться от потворства своим желаниям. И мне очень хочется ничего не делать, и чтобы этого занятия мне вполне хватало. Отдых возрождает во мне ощущение тайны бытия. После него мои глаза начинают смотреть на мир с удивлением, а душа спонтанно наполняется благодарственной песней.
Божественное так великолепно! Мастерство и щедрость, с какой оно создает сложное переплетение ткани бытия, превышают наше понимание. Такое великолепие заслуживает аудитории, которая могла бы удивляться и ценить его. Думаю, что следовать этой заповеди — значит сделать себя аудиторией Бога. И надо в течение каждого дня стараться выкраивать моменты для того, чтобы просто смотреть и удивляться. Возможно, для этого нужно будет сделать свою жизнь более размеренной, подчиняющейся определенному ритму. Можно распределить свои дела таким образом, чтобы оставалось время проникнуться тайной и священностью жизни, когда мы занимаемся самыми простыми вещами, например зажигаем свечи, молимся, массируем ноги себе или спину близкому человеку, совершаем экскурсии.
Когда мы становимся свидетелями творящейся на наших глазах Божественной тайны, мы переходим от своего обычного ритма жизни, отмеряемого часами, к Божественному ритму. Я испытала этот опыт смещения ритма жизни, когда взяла на месяц творческий отпуск и уединилась в домике на берегу озера. И примерно в середине того месяца я была захвачена этим новым ритмом. Без часов, диктующих мой следующий шаг или подсказывающих, что пора заняться неким привычным для данного момента делом, я попала под власть универсального ритма, который позднее назвала «Биением сердца Бога».
В течение того месяца я поняла, что ритм тайны не имеет ничего общего с требованиями, предъявляемыми ритмом, задаваемым часами. Время Бога не укладывается в логику наших ограниченных умов; следуя этому ритму, не нужно ничего планировать и ни за чем следить, но каким-то образом все дела оказываются сделаны и еда приготовлена. Все происходило словно в каком-то ином пространстве. Когда я не знала, какой сегодня день, сколько сейчас времени и какая температура на улице, в действие вступала интуиция, которая и подвигала меня сделать следующий шаг. Я двигалась, не двигаясь, и все, что я видела вокруг, было прекрасно и удивительно. У меня не было ни плана, ни расписания, просто жизнь и занятие чем-либо сливались воедино, пока не начинали ощущаться одинаково. Не было никакой цели, за исключением чистого восхищения моментом.
Вернувшись через месяц домой, я снова оказалась с часами на запястье, с сотовым телефоном в руке и с компьютером наготове. И я оказалась лицом к лицу с обвинением Вималананды, заявившего:
Быть аудиторией для Бога также означает, что мы должны покинуть центральное место на сцене. Нам не нужно постоянно быть центром внимания и деятельности. Думаю, вы удивились бы, осознав, какую массу сумасшедшей деятельности мы развиваем просто для того, чтобы быть уверенными в собственной значимости.