— Служитель моему вопросу крайне удивился и даже слегка обиделся. Он заявил, что никаких дам в их заведении нет и никогда не было. А когда я спросил про госпожу Углову, вошедшую в здание, служитель повторил, что никакой Угловой он сегодня не видел. Тогда я, по какому-то наитию, спросил, не посещал ли библиотеку инженер Дружинин. И что же? Мне тут же ответили, что господин Дружинин, действительно, уже несколько дней является их читателем. Обычно берет книги по устройству железнодорожных насыпей. А вот сегодня, к удивлению служителя, запросил данные статистики по Царству Польскому, а также свежие газеты из Варшавы. Газет инженеру выдать не могли, поскольку не получают, и тогда он выписал книги ряда польских историков. Могу только добавить, что, по моим наблюдениям, указанный господин Дружинин весь день из квартиры не выходил.
— То есть вы подозреваете переодевание? — уточнил его высокопревосходительство. — Да, интересная история! Это действительно необычно. Хотя ничего преступного в этом нет… Хорошо, тогда сделаем так…
День 21 февраля — тот самый день, когда инженер (он же титулярный советник) Дружинин должен был сдать заказчику все расчеты для сооружения крана, — подходил к концу. В Петербурге, как и во всей России, в разгаре была Сырная неделя, и на улицах торговали горячими блинами, пирогами с рыбой и другой снедью. Шел уже девятый час вечера, когда титулярный советник вернулся в квартиру на Литейном проспекте. Вернулся в приподнятом настроении.
— Ну, что, барин дома? — спросил он слугу Спиридона, сбрасывая ему на руки шинель.
— Никак нет, ваше благородие, — отвечал слуга, — еще не возвращались. Дома одна барыня.
— Ну, ничего. Ты скажи повару, чтобы был готов ужин подать. И как только барин придет — сразу горячее на стол. И вина, вина непременно!
Все в таком же радостном расположении духа инженер поднялся по лестнице и вошел в столовую.
— Здравствуйте, Екатерина Дмитриевна, душа моя! — произнес он. — Небось истомились, нас ожидаючи?
— Истомилась, батюшка, истомилась! — подтвердила Половцева. — А ты что такой веселый? Или повод есть?
— Есть повод, есть! — произнес инженер, прохаживаясь вокруг стола и потирая руки. — Расплатился со мной заказчик, сполна расплатился! Вот они, денежки!
И он достал из кармана тяжелый кошелек и продемонстрировал Кате горсть золотых империалов.
— Теперь можно и в Царство Польское отправляться, — заключил он. — На жизнь хватит!
— Это хорошо, что деньги есть, — обрадовалась Катя. — Потому что, если будем следовать придуманному мной плану, нам потребуются значительные расходы…
— А что за план?
— Видишь ли, я решила… — начала было Катя, но вдруг остановилась и прислушалась.
— О, слышу, дверь стукнула! — сказала она. — Кажется, Кирилл вернулся. Сейчас, за ужином, я сразу всем и расскажу.
Действительно, на лестнице послышались шаги, и в комнату вошел Углов. Катя обратила внимание, что он был рассеян, словно что-то важное занимало его внимание. Руководитель группы не проявил большого интереса к рассказу Дружинина об окончании его работы. Даже поданная поваром превосходная пулярка, а также бутылка шабли не вывели статского советника из состояния задумчивости. Поэтому Катя не спешила изложить свой план, связанный с предстоящей поездкой в Царство Польское. Вместо этого она напрямик спросила «мужа»:
— Скажи, что случилось? Ты сам на себя не похож! Какой-нибудь непредвиденный прокол?
— Нет-нет, никаких проколов! — покачал головой Углов. — Все в порядке. Просто… когда я уже собирался уходить, во дворец пришло одно известие… важное известие…
— Что такое? — почти хором спросили Дружинин и Катя.