Глава 11

Наутро погода выдалась как по заказу: солнце, легкий ветерок, тепло. Стояла уже середина марта. Обычно в южной Польше в эту пору царит распутица, и дороги на неделю, а то и на две становятся непроезжими. Но в этот год весна выдалась ранней, и хотя до Пасхи было еще далеко, снег с полей уже сошел и дороги подсохли.

Трое путешественников ехали в открытом ландо, которое Углов нанял в самом начале, как только приехал в Радом. Управлял им кучер Станислав — степенный мужик с длинными усами. Дорога шла то вдали от реки, среди полей и перелесков, то по вершинам холмов вдоль Ниды, и тогда внизу сверкала гладь реки.

Спустя два часа впереди показалась островерхая верхушка костела, потом стоящий на пригорке помещичий дом, а чуть позже и село, раскинувшееся на другом берегу реки. Ландо въехало в чугунные ворота и покатило по длинной еловой аллее к желтевшему в конце дому.

Хозяин имения, пан Вацлав Гронский, ждал гостей у крыльца. Он приветствовал графа, с готовностью подал руку выходившей из коляски графине и с некоторым удивлением взглянул на спустившегося вслед за ней инженера. Однако граф представил своего друга, пана Томашевского, и хозяин тут же расплылся в улыбке.

— Идемте, я познакомлю вас с супругой и со всем своим семейством, — сказал Гронский, провожая гостей к дверям. — Ваш визит для нас — такая честь! Вы не представляете, как много говорят о вас в нашем обществе!

Миновали вестибюль, украшенный мраморными статуями римских императоров и трибунов, поднялись по устланной толстым ковром лестнице, вошли в сверкавший позолотой и хрусталем зал. Здесь гостей ждала дама, и рядом с ней — двое детей. Супруга Вацлава Гронского, пани Юлия, оказалась брюнеткой, еще сохранившей черты красоты, которая, видимо, отличала ее в молодости. Она легко изъяснялась по-французски, легче, чем ее муж и дети.

— Мы счастливы приветствовать в нашем имении такого прославленного героя борьбы за независимость, как вы, господин граф, — сказала пани Юлия. — Мы рады принять также пани Пшибельскую и друга господина графа. Мы не так часто выбираемся в город, как нам хотелось бы, и встреча с вами для нас — истинный праздник. Вас ждет отменный обед — наш повар постарался показать свое искусство. Однако садиться за стол еще рано. Возможно, муж покажет вам имение?

— Да, мы будем рады немного пройтись после долгой дороги, — согласился «граф Пшибельский».

Они прошли по парку, осмотрели теплицы, еще не освободившийся ото льда пруд, конюшни, где хозяин обратил их внимание на двух особо породистых скакунов.

— Вот, смотрите на этого гнедого, — сказал он. — Это настоящий текинец! Я назвал его Араб. Ни одна лошадь за ним не угонится. Вот этот каурый, по кличке Бедуин, чуть менее резвый, но тоже очень хорош.

— Я вижу, вы гордитесь своими лошадьми, — заметил граф.

— О да! — кивнул хозяин. — Лошади — это моя страсть! Но я не забываю и остальное хозяйство. Могу без преувеличения сказать, что мое имение является образцовым. Мои собственные поля обрабатываются и засеваются по всей агрономической науке. К сожалению, крестьяне остаются глухи к зову прогресса и на своих землях все делают по старинке. Поневоле пожалеешь, что у нас дела обстоят не так, как у проклятых московитов: ведь у них, я читал, до половины всей земли является помещичьей, и помещик там — полный хозяин. Да, кстати, о московитах. Представьте себе, у меня в селе объявился самый настоящий казак!

— Казак? — с удивлением спросила графиня. — Откуда?

— Понимаете, сын местного пономаря шесть лет назад поступил на военную службу, — принялся рассказывать Гронский. — Я совсем об этом не знал! И вот только на прошлой неделе мне рассказали, что этот иуда вернулся в село. Видно, горьким показался ему царский хлеб, и он оставил службу. Но мне все равно, оставил он ее или нет! Он добровольно служил врагу! Я поговорю со священником; пусть он сделает так, чтобы этот пономарь убирался на все четыре стороны, вместе со своим сыночком и его девкой.

— Что за девушка? О чем вы говорите? — продолжала расспрашивать графиня.

— Видите ли, ясновельможная пани, этот мерзавец не только сам явился сюда, но и привез соблазненную им девку! Рассказывают, что она служила в императорском дворце и прислуживала самому Николаю! Но мне все равно! Я не потерплю у себя такого позора!

При этих словах хозяина имения граф, графиня и инженер обменялись быстрыми взглядами. После чего графиня Пшибельская сказала:

— Мне кажется, вы слишком суровы к этому молодцу. В конце концов, он ведь оставил царскую службу. Впрочем, вы здесь хозяин, вам и решать.