Поздним вечером, уже ближе к ночи, инженер обычно приходил в гости к графу и графине. После чего двери номера, который снимали супруги Пшибельские, плотно закрывались, так что никто посторонний уже не мог подглядеть или подслушать, чем они там занимаются. И хорошо, что не мог: иначе этот любопытный был бы немало удивлен. Потому что «польский патриот» Пшибельский, как и графиня Кити, и инженер Томашевский вдруг переходили с польского или французского — языков, на которых они разговаривали днем, — на русский язык.

И обсуждали они всегда один и тот же вопрос.

— Ну что, слышно что-нибудь? — обычно спрашивал «граф».

— Мне порекомендовали еще двух горничных, — отвечала «графиня Кити». — Увы, нашей Ани среди них нет.

— А у тебя что? — поворачивался «граф» к «инженеру».

— Тоже ничего, — качал тот головой. — Никаких следов.

— Но ведь должны же они где-нибудь объявиться! — с досадой восклицал «граф Пшибельский», он же Кирилл Андреевич Углов.

После четвертого дня пребывания в Радоме, такого же безрезультатного, как и остальные, выслушав рапорты подчиненных, руководитель группы заявил:

— Нам надо менять тактику. Если Возняк вообще направился сюда, к себе на родину, он, видимо, не намерен поселяться отдельно, собственной семьей. Скорее всего, он направился к своим родителям. Их и надо искать.

— Совершенно согласен! — кивнул Дружинин. — Причем делать это надо не в Радоме — здесь я мещанские круги все прошерстил. Скорее всего, его предки — крепостные какого-нибудь графа или простого шляхтича.

— Причем живущего не рядом с городом, а в отдалении от него, — добавила Катя Половцева. — Ведь всю шляхту поблизости ты уже проверил — правда, Кирилл?

— Да, в радиусе двадцати верст все проверено, — кивнул Углов. — Будем теперь делать более далекие выезды. Причем ездить, Катерина, нам придется с тобой вместе — так получится естественней.

— Да, понимаю, — согласилась Половцева.

— Я договорился, что завтра нанесу визит пану Вацлаву Гронскому, хозяину села Студницы, — сообщил Углов. — Нас сегодня познакомили у графа Замойского, и пан Вацлав сразу же начал зазывать меня к себе. Заявил, что приготовит некий сюрприз.

— Сюрприз? — Катя подняла брови, ее лицо выразило сомнение. — Нет ли здесь какого подвоха? Не собираются ли поляки тебя разоблачить?

— Мне кажется, нет, — сказал руководитель группы. — Пока что никто не выразил ни малейшего сомнения в нашей легенде. И этот пан Гронский, пока шел разговор, мне прямо в рот глядел, он явно считает меня героем. Там, наверно, какая-нибудь реликвия времен Речи Посполитой или Наполеона. Какая-нибудь королевская сабля или стул, на котором сидел сам император…

— А где находится это село? — спросила Катя.

— Южнее Радома, верстах в тридцати вверх по течению Ниды. Хозяин сказал, что усадьба стоит на берегу реки, и виды там отличные. Выедем часов в двенадцать. Может, там нам повезет?

— Будем надеяться, — сказала Катя. — Я с удовольствием выеду на лоно природы. А то мне, признаться, надоела эта идиллия XIX века: грязь на всех улицах, кроме двух-трех центральных, повсюду навоз, запах помоев…

— А уж мне как все это надоело! — поддержал ее Дружинин. — Вы-то в высшем обществе вращаетесь, а я среди простого люда. Там грязи еще больше. Так вы что, завтра без меня собрались ехать? А мне что прикажете делать? Здесь сидеть? По корчмам ходить больше смысла нет… Давайте я тоже с вами поеду! А что? Инженер Томашевский хочет взглянуть на родную природу! Может, я там мост собираюсь строить…