— Что забыл?.. Много чего… Сатисфакцию… Да хотя бы костюм!

Господи боже мой! Можно подумать, он у него единственный.

— Отпусти, принесу, — голос срывается от резкого осознания, что моя грудь сейчас придавлена мужской ладонью. И помещается в нее идеально, отлично прям…

Вадим, по всей видимости, замечает это одновременно со мной, потому что тоже опускает взгляд вниз. Шею опаляет резкий выдох.

— Теперь я знаю твой размер белья на ощупь, — нетрезво усмехается он, смещая большой палец к выпирающему через футболку соску.

«Он завтра этого не вспомнит» пульсирует в голове, но я понимаю, что гарантий нет. Мое тело выдает мгновенную реакцию. Слишком свежа картинка, слишком похожа поза… И есть в этом прикосновении нечто запретно притягательное, волнующее. Фу, гадство какое.

— Не забывайся, Вадим, — вкладываю в эту фразу весь объявший меня испуг, но он отходить не торопится.

Истома, яркая как вспышка, делает еще более выраженным мое дебильное возбуждение.

— Что за грязные намеки, не пойму? Я же не просто так руки разминаю! А с целью этой… Как ее?… Благотворительности, о! Раз обещал возместить все, до последней рюшечки, значит сделаю.

Боже, ну и мудак.

Аж легче становится. Я ведь на миг насторожилась, приняв его напор за чистую монету. Таких поклонников мне даром не надо.

— В жопу себе засунь свою благотворительность! Сразу после костюма. Отойди, сказала.

В этот раз Злобин не спорит, а я так злюсь на себя, что отпихиваю эту расслабленную сволочь практически без усилий.

Верну костюм, и чтоб глаза мои его не видели!

По пути хватаю мусорное ведро и яростно бросаю пиджак, рубашку, брюки — все! — прямо в пакет с картофельными очистками.

Я понимаю, что цена вещей Вадима и моих несоразмерна.

Понимаю, что его мой жест разозлит.

Но черт возьми! Обидно за себя. Так обидно! Может, я на эту блузу, колготки и юбку неделями копила! И плевать, что Злобин столько зарабатывает в час. Кто дал ему право моим добром разбрасываться?

Помедлив, решаю надеть под футболку с кофтой еще и бюстгальтер. Кто его знает, каких сюрпризов мне ждать.

— А ей говорю: «Не учи меня жить!» — кому-то уже сетует отец на нашей кухне. — Организованная амнезия — естественное окончание трудового дня. Я же электрик! Считай, каждый день могу не вернуться.