Еду, как собирался, к Валеевым. Без Славы и рассеянный, периодически туплю на светофорах. Состояние для деловой встречи неприемлемое, но, чтобы не явиться, мне пришлось бы как минимум вписаться в аварию. Такие визиты без уважительной причины не отменяют.

Уже у ворот особняка мэра пересекаюсь с курьером. Оперативно работают. Нужно будет выписать Наталье премию.

Сегодня хозяин лично выходит меня встречать. Пожимаем друг другу руки и устраиваемся в беседке.

— Не думал, что в вашей семье остались такие романтики.

Проследив за его взглядом, вижу бледную Аглаю, уставившуюся на букет как на клубок гадюк.

— Брат в последнее время даже меня поражает, — говорю и вот даже не кривлю душой!

— Что за срочность? — Дмитрий сразу переходит от приветствий к делу.

— Отделка… — Показываю на планшете конские расценки. Валеев начинает хмуриться. Лишних денег на объект в городском бюджете как всегда не предвидится.

— Я, кажется, просил дешево и сердито, а не фрески с позолотой.

— Поэтому я нашел способ управиться дешево, качественно и бонусом — заработать жирный плюс в глазах электората. Это работы юных дарований художественных колледжей. Среди них попадаются настоящие самородки. Нужно объявить конкурс с небольшой денежной премией и использованием эскиза в отделке будущего детского сада. Детям престиж и мороженое, казне — экономия.

Дмитрий, обычно скупой на похвалу, расплывается в улыбке.

— Хитро… С тобой приятно работать, Вадим.

Даже не сомневался.

У Валеевых приходится задержаться. Обсуждение рабочих моментов плавно перетекает в ужин. Когда мне удается выбраться из гостеприимных лап, надеюсь, будущей родни, на город уже начинаются опускаться осенние сумерки.

Глушу машину во дворе, где живет Света. Купленный по дороге виски пью прямо из горла, ровно столько, чтобы взгляд поплыл и при этом мозг остался в адеквате. На закуску у меня отобранный у негодяйки телефон. Вернее, изучение ее переписки со Славой. Редкостная дрянь, должен признать.

Читаю, а в груди дерет с каждым глотком сильнее. Снова чувством дежавю предательство, которого сейчас, по сути, нет и быть не может. Предательства как такового нет, а чувство есть. Вот такие чудеса. Только мне уже давно не двадцать. И я давно оброс непробиваемой шкурой.