Оливия закрыла глаза, когда ее коснулись его губы. В памяти стрелой промчалась картина месячной давности, когда она ощутила губы Даниэля, как страстно она желала его, как застонала и притянула ближе. Они дышали одним воздухом. А может, вообще не дышали. Она помнила поцелуй, который с каждой секундой становился мягче. Ей это нравилось. Его руки вызывали пламя, касаясь ее тела.
Сейчас все было по-другому. И несмотря на это, мыслей было хоть отбавляй, Оливия позволила Патрику уложить себя на диван. Он целовал ее шею, что-то шепча, медленно, нежно касаясь ее тела руками. Не торопясь. Он любил ее, и она это чувствовала.
Оливия помнила, как рвала пуговицы на рубашке Даниэля, как хотела сорвать ее, ощутить его тело, прикоснуться губами, прижаться. Сил вспоминать больше не было, и она вскрикнула, пытаясь руками оттолкнуть от себя Патрика:
– Нет, нет, нет. Пожалуйста, не надо.
Она хотела только одного мужчину, и это был не Патрик.
Глава 32
Земля в родной стране не изменилась за время его отсутствия. Воздух тот же, те же люди. Солнце везде одинаково. Даниэль вернулся домой. Нет, не так. Он приехал к матери и сестрам. В гости.
Работа осталась позади, он поклялся о ней не думать, наслаждаясь отдыхом и общением с родными. Племянники выросли, старшему, Рамону, уже десять – это стало большим сюрпризом для Даниэля. Он помнил Рамона еще малышом. Младшей Лурдес недавно исполнилось пять. Он видел ее закутанной в пеленках. Семья изменилась.
Мать слегка постарела, новые морщинки появились на ее красивом лице. Черных волос уже коснулась седина, лишь карие с зеленцой глаза оставались неподвластны возрасту. И голос остался прежним, каким Даниэль помнил его.
Старшая сестра, Сильвия, воспитывая двоих детей, стала гораздо спокойней, чем до замужества. Она бросила работу и полностью сосредоточилась на воспитании детей.
– Третий не за горами, – улыбнулась она и покосилась на мужа.
– Я всегда говорил, детей должно быть много, – кивнул Даниэль сестре.
– По тебе это особенно видно, – тут же съязвила она.
– Я пилот, мне некогда создавать семью. – Даниэль схватил пробегавшую мимо Лурдес.
Он любил детей. Дети тоже его любили. Не помня его, несли ему в руки игрушки: машинки и куклы. Лишь старший Рамон держал самолет, плавно опуская его на пол: «Иду на посадку». Даниэль засмеялся, замечая в этом мальчике свои черты.
– Вылитый ты, – произнесла Сильвия, будто прочитав его мысли. – Смотрю на него и вижу тебя в детстве.
Мать встретила сына, собрав всю семью под одной крышей их маленького уютного домика. Сколько бы Даниэль ни высылал ей денег, она категорически отказывалась менять жилье. «Я родила здесь своих детей, здесь прошли самые счастливые дни моей жизни, я обязана умереть в этом доме». Он понимал ее, потому что сам был таким. Его не радовала большая вилла в Дубае. Потому что она была пуста.
За ужином разговоры стали громче. Было шумно для того, кто привык к тишине, но Даниэлю это нравилось. Так же шумно было в его детстве. Сестры подшучивали над ним, а мать защищала. Нет, ничего не изменилось. Не считая улетевших в небо лет.
– Милый, – улыбнулась Мария, обращаясь к сыну, – в честь твоего приезда я пригласила к нам еще одного человека.