— Понимаете ли вы, сударыня, какие потрясения ждут нашу страну? — продолжал де Крелон. — И наши соседи — эти бесчестные гиены — тут же набросятся на Линарию, чтобы растащить ее по кусочкам. Нурландия, Сигезия, Антария — никто из них не останется в стороне. Начнется война, и мы в ней проиграем — нашему народу некого будет защищать, и нам придется сдаться на милость победителей. Я понимаю, ваша светлость, Линария для вас не много значит, но мы, будучи ее истинными патриотами, хотели бы, что наша страна сохранила свою независимость.

— Вполне разделяю ваши тревоги, ваша светлость! — осторожно сказала я.

Этого оказалось достаточно, чтобы он воодушевленно воскликнул:

— Не сомневался в этом, сударыня! И думаю, вы не будете удивлены, если узнаете, что патриотично настроенная группа дворян решила попытаться не допустить крушения Линарии. Да-да, в их числе и ваш покорный слуга.

Я перевели взгляд на сидевшую у окна Делфину, и та кивнула, подтверждая, что тоже входит в эту группу. Ну, что же, этого следовало ожидать. Но чего они пытаются добиться? Чтобы Этьен отрекся от престола? Но это лишь ускорит начало смуты. И я посчитала возможным сказать это вслух.

Герцог кивнул:

— Вы совершенно правы, ваша светлость. Как вижу, я не ошибся, решив вам открыться. Линарии нужен новый король!

— Вот как? — удивилась я. — Но, насколько мне известно, у его величества нет ни братьев, ни дядей, которые могли бы претендовать на престол. Если же претендент будет из совсем другого рода, то не вызовет ли это еще большую вражду — только уже внутри страны?

Де Крелон вздохнул:

— К сожалению, это именно так, сударыня. Возвышение одного рода неизменно приведет к зависти и заговорам со стороны других. Но, тем не менее, есть вариант, который может устроить многих. Должно быть, вы знаете, что простой народ в Линарии почитает память королевы Алессандры — ее гибель овеяна множеством тайн, и никто не удивится, если к этим тайнам добавится еще одна. Королева была добра и справедлива, и многие до сих пор скорбят о ее безвременной кончине.

Я вздрогнула. Меньше всего я ожидала услышать именно это.

— Да, — признала я, — я слышала об этом. Но какое отношение королева Алессандра имеет к текущей ситуации?

Он ответил не сразу.

— Послушайте, ваша светлость, всё то, о чем сейчас пойдет речь, крайне важно, и мне хотелось бы надеяться, что я не пожалею о своей откровенности. Я хотел бы, чтобы всё это осталось между нами. До всех других будет доведена другая, несколько приукрашенная версия. Так вот, княгиня, скажите — могло ли так оказаться, что у его величества и королевы Алессандры был ребенок?

Я не смогла сдержать вздох изумления. Нет, в отличие от д"Эрсана, он ни на что не пытался намекать. Я видела — он не подозревал меня ни в чём. Он явно не знал, с кем говорил. Но в таком случае его слова звучали столь бессмысленно, что я засомневалась в ясности его рассудка.

Я даже посмотрела на Делфину, желая убедиться, что она слышит то же, что и я. Она чуть наклонила голову в ответ, призывая меня выслушать герцога до конца.

— Предположим, перед самой гибелью королева Алессандра родила ребенка — разумеется, мальчика. Так вот — пошел бы за этим принцем народ? Конечно!

Следовало признать — де Крелон отлично сочинял сказки. И теперь я уже не сомневалась, что та история с ребенком Энрики целиком и полностью была придумана именно им.

— Но рядом с королевой Алессандрой во дворце всё время были люди, — возразила я. — Как вы собираетесь убедить их в том, что она была беременна? Ее видели фрейлины, слуги, которые оспорят ваши слова.

— О, нет, ваша светлость, — усмехнулся герцог, — это не так. Придворных, которые были рядом с ее величеством, во дворце осталось не так много. Кто-то отправлен в отставку и находится далеко от Лимы, кто-то перешел в мир иной. Из первых вельмож, которые сохранили или улучшили свои посты, пожалуй, остались только я да граф Эрсан. Что же касается слуг, то никто из них не посмеет сказать правду. Но даже если кто-то и попытается нам возразить, то что будут значить слова какой-нибудь камеристки против моего слова и слова Эрсана?