Разумеется, кресла не могли ему ответить – только крутились рядом, точно собаки, наконец-то дождавшиеся хозяина. Будь у них хвосты, они, наверное, виляли бы как сумасшедшие.

Ни в зале, ни в остальных помещениях Башни никого не оказалось, и Питер слегка расслабился. Плюхнулся прямо на услужливо подскочившего Бо, тяжело вздохнул… и вдруг замер.

Замшевая оболочка кресла пахла необычно и очень знакомо. Питер наклонился и принюхался, почти уткнувшись в Бо носом. Сердце вздрогнуло и зачастило, запрыгало от радости, прямо как морфо-кресла минуту назад. Этот запах, слабый, но отчетливый, он не перепутал бы ни с каким другим – аромат золотых волос Фэлри.

Питер медленно склонился ниже и уткнулся лбом в мягкую ткань. Огромное облегчение и счастье затопили его – хоть он и твердил себе изо дня в день, что с Фэлри все в порядке, в глубине души засел страх, который влиял на все мысли и поступки. Страх и мучительное чувство вины. Питер так привык, что эр-лан с легкостью выбирается из любых передряг, что совсем не подумал о нем и повел себя, как капризная девчонка.

Он со вздохом приподнялся, потер лицо руками. Что ж, главное – Фэлри жив и был здесь совсем недавно. Наверное, спал на креслах, поэтому запах сохранился так хорошо. А потом… что же с ним произошло? Почему он так и не добрался до тех людей, которым хотел рассказать правду о Барьере и эр-ланах? А может, ему просто не поверили?

«Если уж у Фэлри ничего не вышло, как смогу я?» – прокралась предательская мысль, но Питер решительно отбросил ее.

Он сосредоточился и попытался мысленно запустить основные гало-экраны, но стена осталась темной и безжизненной. То ли их активируют как-то иначе, то ли Наблюдатели использовали пароль. Питер подумал и решил обыскать жилые комнаты – вдруг найдется что-нибудь, что ему поможет или хотя бы подтолкнет мысль в нужном направлении.

Комната Фэлри встретила его унылой чистотой покинутого жилья. Абсолютно ничего не напоминало о человеке, который прожил здесь без малого двадцать лет. Питер коснулся ладонью гладкой поверхности стола, все пятна и царапины исчезли без следа. Здесь стояли причудливые модели, сидя на этом вот стуле, Фэлри подробно, старательно рассказывал, где можно применить то или иное изобретение, а он, Питер, смотрел на его ловкие руки, на золотую прядь волос, и половина объяснений проскальзывала мимо сознания, точно речная вода, огибающая камень.

На этой постели Питер лежал после того, как наглотался дезинфекции в нише для морфо-кресел. Ему свело ногу, а Фэлри только коснулся его, и невыносимая боль исчезла.

Питер погладил затянутую в пленку постель и вдруг понял, что, если его мир погибнет, он до конца своих дней будет испытывать куда худшую боль, чем от сведенной мышцы. И никто, даже Фэлри, ее не излечит.

Он решительно повернулся и прошел в комнату Инзы. Она пустовала немного иначе – на стенах виднелись царапины и следы от креплений гало-картинок. На столе валялся какой-то мелкий мусор, пыль, несколько явно старых пищевых капсул, а под столом громоздились залежи сосудов из-под самбуки. Похоже, в отличие от Фэлри, Инза покидала жилье в большой спешке.

Питер невольно улыбнулся. Интересно, она по-прежнему любит самбуку? Он вдруг понял, что соскучился по девушке и с удовольствием повидался бы с ней. Да только найти ее не проще, чем Фэлри.

Внезапно среди матового металла что-то стеклянно блеснуло. Питер наклонился, ухватил предмет за уголок и потащил на себя. С десяток сосудов грохнулось на пол и покатилось с металлическим лязгом, и, хотя Башня пустовала, внутри у Питера все сжалось. Наконец все стихло, а у него в руках оказалась прозрачная пластина размером не больше книжной обложки – точно такая же была у Фэлри, пока Тайрон не растоптал ее в припадке ярости.

Питер знал, что это – устаревшая модель гало-экрана, а точнее, это вообще не гало-экран, а просто интерфейс, управляемый прикосновением, а не жестами или мыслью. Инза все пеняла Фэлри на то, что он пользуется «старьем». Сама она носила специальный пояс, который генерировал гало-экран – а это, видимо, ее прежняя «игрушка».

Питер вернулся в зал, уселся на первое подскочившее к нему кресло и внимательно рассмотрел находку. Прозрачная пластина держалась на узкой серебристой полосе металла с несколькими индикаторами и крохотными плоскими кнопками, покрытыми слоем липкой темной грязи.

Питер наугад нажал несколько кнопок, и пластина замерцала слабым голубоватым светом. Посередине высветился прямоугольник с непонятными символами. Питер жал на него и так, и этак, тот мигал, но упорно оставался на месте. Похоже, здесь как раз и установлен пароль, чтобы никто, кроме Инзы, не смог воспользоваться пластиной.

Питер разочарованно вздохнул и вытер пот со лба. Снова тупик, а он только обрадовался, что сейчас сможет запустить экран и понять, где находятся пресловутые «новости»!

Вздохнул еще раз, аккуратно положил пластину на соседнее кресло. Возбуждение от находки угасло, с новой силой навалились голод и усталость. Питер вернулся в комнату Инзы и, с сомнением осмотрев пищевые капсулы, рискнул проглотить пару штук. Даже если они старые, вряд ли испортились настолько, что ими можно отравиться. Инза говорила, что там и портиться-то нечему, сплошная химия.

Чувство голода действительно почти сразу исчезло, и теперь лишь невыносимая усталость буквально пригибала Питера к полу. Он притащился обратно в зал, мысленно велел Бо и Милли сдвинуться и повалился на импровизированное ложе. Уткнулся лицом в то место, где еще сохранялся аромат Фэлри, с трудом удерживаясь от того, чтобы коснуться его губами. Целовать морфо-кресло все же очень странно; будь это обычная мебель, может, и ничего, а так…

Жив, он жив, и я его найду, промелькнула последняя мысль в угасающем сознании, и Питер уснул каменным сном полностью выложившегося человека.