Один из «санитаров» проворчал что-то очень похожее на «вас спросить забыли», но я решил не акцентировать на этом внимание. Прямо сейчас мне срочно нужно было понять, как можно обмануть этот самый полиграф. Конечно, хорошо было бы знать, как он работает, но приходилось работать с тем, что было.

Вспомнил, что аппарат снимает импульсы и отмечает тревогу, стресс, учащающееся сердцебиение и так далее. То есть расчёт идёт на то, что, если человек говорит неправду, то он будет нервничать. Вывод: нельзя давать волю нервам. С другой стороны, если бы всё было так просто, то многие могли бы без проблем проходить этот самый полиграф, не так ли?

Меня усадили на кресло, прикрепили руки к подлокотникам, а ноги к ножкам там, что я практически не мог двинуться. После этого меня стали обматывать различными проводами.

— Послушайте, Миямото-сан, — обратился я к девушке, с лёгкой улыбкой наблюдающей за процессом. — Скажите, пожалуйста, вы уверены, что это безопасно? А то меня сейчас, как шандарахнет…

— Вы, главное, не нервничайте, — проговорила она, глядя на меня свысока. — Все результаты записываются. Если будет хоть малейшее подозрение при проверке, что вы соврали, вас не примут.

Я и не нервничал. Я пытался пошутить. Хотя, с её точки зрения, и могло показаться, что я таким образом пытаюсь скрыть свой мандраж.

Наконец, «санитары» подсоединили всё, что нужно, Аямэ села напротив меня и начала задавать вопросы.

— Первый контрольный вопрос, — проговорила она. — Как вас зовут?

За секунды до этого я вошёл в лёгкое состояние медитации. Оно отличается от глубокого медитативного транса тем, что ты видишь всё, что происходит вокруг, понимаешь речь и даже можешь отвечать на вопросы, но при этом эмоционально совершенно не вовлечён.

— Китамура Аки, — ответил я, глядя на девушку, которая следила за приборами. Судя по всему, она осталась удовлетворена увиденным. — Двадцать шесть лет…

— Достаточно, — остановила она меня. — Второй контрольный вопрос: какого цвета этот стол, — и она указала на стол, на котором располагалась контрольная аппаратура.

— Белого, — равнодушно ответил я, но мог бы ответить и что-то другое.

Например, что он серый. Или зелёный. Да хоть серо-буро-малиновый в крапинку. Всё дело в полном отсутствии конкретики в той реальности, где я находился. Под белым покрытием могли быть деревянные стружки цвета спиленного дерева, а мог быть бесцветный пластик. То же самое и с моим именем. Китамура я был с сегодняшнего утра. А до того был Такаяма. А ещё до этого был русским магом… И любое из этих имён такое же настоящее.

Аямэ удовлетворённо хмыкнула. А дальше начала засыпать меня различными ничего не значащими вопросами. Но среди них она иногда вворачивала что-то такое, что могло иметь смысл.

— Служили ли вы в полиции? Женаты ли вы? Как звали вашего отца? Кем вы работали раньше? Почему ушли? — и так далее. Минут через десять я понял, что участвую в каком-то блице, где самое важное — отвечать быстро и без задержек. При этом совершенно неважно, что именно. — У вас есть девушка?

А вот это мне показалось странным. Она же уже спрашивала, женат ли я. Что это: попытка всё-таки заставить меня понервничать или личный интерес?

Я потянулся к его сознанию.

«Какой же он симпатичный, хоть и балбес, — думала она, задавая новые вопросы, список которых был у неё в телефоне. — Но вроде бы не обременённый отношениями. Надо бы к нему присмотреться».

Ага, понятно, значит, всё-таки вопросы личного характера не из списка. Я даже не знал, чего во мне больше в связи с этим фактом: недовольства или иронии.

Тем временем испытание моё подошло к концу. Для финала были выбраны вопросы, в каком-то смысле дублировавшие те, что прозвучали раньше, только с отрицанием.