С заведующим лабораторией, кандидатом физико-математических наук Павлом Ивановичем Токаревым меня свел почти что пожарный случай.
В центральной ведомственной газете появилась заметка, перепугавшая многих жителей Петропавловска, и, особенно, Усть-Камчатска. Было отчего испугаться. Сообщив, что сахалинские ученые разрабатывают метод предсказания землетрясений и волн цунами, автор заметки попутно набросал картину стихийных невзгод, якобы грозивших Курильским островам и тихоокеанскому побережью Камчатки.
Люди легковерны. А тут не слухи, во всесоюзной газете — черным по белому: «Внимание! Ожидается цунами. Землетрясение под океаном. Волна несется, как самолет…»
Нервозность подогревалась свежестью воспоминания о ноябрьском землетрясении 1971 года.
По заданию редактора я поехал в Институт вулканологии.
В кабинете Павла Ивановича прежде всего успокоился сам, — тоже помнил ноябрь семьдесят первого! — а потом подробно записал мнение моего неторопливого собеседника: ближайшие годы сулили не повышение, а как раз обратное — значительный спад сейсмической активности. Аргументы Токарева не бросали тени на работу сахалинцев. Паника возникла оттого, что предположение ученых, нуждавшееся в многолетней проверке, репортер выдал за обоснованное предсказание.
Огромность расстояния между предположением и обоснованным предсказанием Токарев познал на опыте прогнозирования вулканических извержений.
Вряд ли кто станет спрашивать: «Кому это надо — предсказывать извержения?» Обезопасить людей от губительных последствий внезапных взрывов — проблема мирового характера. «Мы живем, смеясь и плача, на вершинах капризных вулканов, которые могут начать извергаться в любой момент», — писала недавно японская газета «Асахи». «Помпеями XX века» назвали журналисты город Вестманнаэйяр на исландском острове Хеймаэй. Семь тысяч лет казался мертвым расположенный на этом острове вулкан Хельгафелль, но что-то необъяснимое воскресило в нем доисторическую жизнь, и это едва не стоило жизни единственному на острове поселению. В трехстах метрах от городской черты образовался новый кратер, излился расплавленный поток. К счастью, трагедии Помпеи в полном смысле не повторилось. Людей (на острове их было пять с половиной тысяч) вывезли на самолетах и кораблях.
В Институте вулканологии я видел предоставленный посольством Исландии фильм, в красках запечатлевший события на Хеймаэй. Черное было черным, огненное полыхало неумолимой яркостью. Острия крыш, словно гробы под лопатой могильщика, быстро исчезали под шлаковыми набросами. Дома городской окраины, как только к ним подкатывались первые куски лавы, вспыхивали, точно береста. Пламя возникало легко, как бы заранее вздутое и всего лишь наброшенное на беззащитные стены.
Впервые в истории вулканических извержений на острове Хеймаэй попытались погасить глыбовый огонь брандспойтами. Донкихоты в касках пожарных заставили поток изменить направление.
На Камчатке, с ее относительно небольшим населением, города и села держатся вдали от вулканов. Двадцать пять — тридцать километров — ближе не бывает, хотя в ясную погоду кажется, будто вулканы совсем рядом. Насколько известно, под извержениями камчатских вулканов не погиб ни один человек, если не считать двух камчадалов, которые, как писал двести лет назад капитан Тимофей Шмалев, «по случаю за промыслом баранов» оказались рядом с бурлящим кратером Ключевской сопки и были смыты грязевым потоком.
Но безопасность безопасностью, а предупредить население нелишне. Мы и грома боимся не столько из-за того, что он оглушает, сколько из-за его неожиданности.
На встрече директора Института вулканологии С. А. Федотова с журналистами его спросили:
— Верно ли, что ожидается извержение Авачи?
Он ответил:
— Предполагается.
— Как быть жителям Петропавловска? Эвакуироваться?
— Приготовить фотоаппараты. Зрелище будет необычайно красивым.
Сергей Александрович добавил, что неприятностей можно ждать только от пепла. Но это — как ветер подует.
Мне вспомнился май 1963 года, когда среди бела дня в Петропавловске-Камчатском наступили сумерки. Деревья, асфальт, крыши домов покрылись седоватым пеплом. Прошел слух, будто началось извержение Авачинского вулкана, хотя никто не слышал ни грохота, ни даже слабого «карьерного» взрыва.