– Если немцы сдернут его с банки, то все наши жертвы были напрасны, – сказал Федоров. Это его комендоры больше всего пострадали.
– Тогда опять придется жертвовать своим кораблем и помешать им в этом, – объявил я.
– Михаил Андреевич, но наша скорость после выхода двух котлов не превышает двадцати пяти узлов, да и снаряды заканчиваются. К баковому орудию и так подносим из кормовых погребов, – засомневался мой старший офицер в перспективности задуманного.
– Прав Федоров! Чтобы наши жертвы не были напрасны, надо сорвать спасательные работы, пока не подошли наши крейсера и не раздолбали этот крейсер.
Нам не удалось сблизиться с сидящим на мели крейсером, немецкий эсминец заступал нам дорогу, не подпуская нас на дальность открытия огня. Нам оставалось одно: посостязаться в меткости с этим эсминцем. Победителей в этом состязании не было, но нам удалось немного его потеснить, и он ушел под прикрытие орудий крейсера. С него незамедлительно открыли по нас огонь, на который мы не могли ответить. На все это у нас ушло минут пятнадцать. Немцы спешили. Было видно, как они пытаются снять с мели крейсер, из труб обоих крейсеров валили клубы дыма, видимо, турбины работают на пределе.
Наши крейсера тоже спешили, еще четверть часа, и они смогут открыть огонь. Эсминцы вырвались вперед, оставив крейсера позади себя, уже приближались к нам.
«Но что они могут сделать? Выйти в торпедную атаку? Это для них самоубийство, ночью – да, был бы шанс, но при свете.» – думал я, глядя на приближающиеся наши корабли.
За это время немцы так и не сняли крейсер с мели, хотя сдвинули на несколько метров. Им пришлось облегчить нос, избавиться от якорей и якорных цепей и многих нужных и не очень нужных грузов, что-то перетащить на корму. Еще немного, и они успели бы, но вот русские крейсера приближались, оставалось еще несколько минут, и они откроют огонь. Теперь надо было спасать экипаж, а крейсер готовить к взрыву. Большая часть экипажа «Пиллау», за исключением двух десятков оставшихся на корабле, перешла на «Грауденц» – флагманский крейсер командующего второй разведывательной группой контрадмирала Хеббингхауса.
В это время минеры закладывали заряды в носовой погреб и под турбины, кто-то разрушал приборы и механизмы, открывал кингстоны, и после этого все оставшиеся перебрались на ожидавший их эсминец. Первый взрыв раздался с первыми залпами русских крейсеров, открывших огонь, чтобы отогнать крейсер с эсминцем. Второй взрыв поднял большой фонтан воды недалеко от борта, это взорвалась торпеда, выпущенная эсминцем по своему погибающему крейсеру. Она зарылась в песок, так как в спешке не переставили на ней глубину хода, потому что эсминцы до этого готовились для атаки русских линкоров. Но вот почему не сработали заряды в машинном отделении, неизвестно. «Грауденц» на отходе обстрелял своего собрата, нанося ему новые повреждения, но, когда возле него разорвался 203-мм снаряд с одного из русских крейсеров, он быстренько стал уходить на юг. Мы не стали дожидаться развязки, направились домой, свою миссию выполнили, и даже с лихвой, и за это заплатили тремя жизнями, и еще восемь человек были ранены.
II
Когда я на «Петропавловске» получил радиограмму от Беренса, корабли уже подходили к Ганге. Можно было повернуть три крейсера обратно в море к Даго, где сел на мель немецкий крейсер, но на крейсерах, да и на всех кораблях отряда заканчивался уголь, боеприпас также был на исходе. Хотя сто миль туда и столько же обратно, ну еще полсотни там накрутим, угля должно было хватить. Вот только со снарядами полный напряг. А если и немцы подобную радиограмму тоже получили, то должны были кого-то выслать на помощь своему крейсеру, возможно, даже те самые линкоры повернуть на выручку. А там позади нас остались дозорные корабли и посланные щедрой рукой на наш ночной запрос линейные корабли. Нет, вы не подумайте, что Канин выслал на поддержку дредноуты – нас встретили «Андрей Первозванный» и «Император Павел I».
А Беренс молодец! История повторяется что в моем времени, что тут – «Новик» снова встретился с двумя эсминцами. Но тут вышло даже круче, одного он точно утопил и другого повредил, но вот загнать крейсер на мель – такого в моей реальности не было, и бой происходил немного в другом месте, однако это ничего не меняет, а история меняется.
Такой выдающийся результат боя – это прежде всего заслуга командира «Новика» Беренса, который своим поразительным хладнокровием и талантливым управлением кораблем много способствовал успешным действиям и вселял спокойствие и уверенность в личный состав.
Этот бой еще раз доказал его блестящие военные дарования. Управление огнем нашей артиллерии лейтенантом Федотовым также нельзя не признать исключительно блестящим, дающим ему полное право считать себя одним из главных виновников этого успеха. Отличился также и лейтенант Граф, если бы не его торпеда, поразившая один из эсминцев, отправив его на дно, то бой с двумя эсминцами был бы непредсказуем. Действия остального личного состава, в особенности плутонгового командира мичмана Бергштрессера, артиллерийского кондуктора Попова и остальной прислуги орудий, были выше всяких похвал. Каждый из них отлично доказал знание дела, храбрость и сознание долга. Большое спасибо и машинной команде во главе с инженер-механиком капитаном второго ранга Кравченко за безупречную работу механизмов. Все это и еще многое другое я узнал только по приходе эсминца на базу. Все перечисленные мной и еще ряд других участников того боя были награждены отдельно и щедро самим государем.
Глава 9
Перед грозой
I
На следующий день я был у командующего флотом на разборе полетов. Адмирал Канин был не в духе, это еще слабо сказано. Он еле сдерживался, чтобы не накричать, это было видно по нему. Хоть я и нарушил негласный приказ, но победителей не судят.
– Контр-адмирал Бахирев, у вас какой был приказ? – повышенным тоном задал вопрос адмирал Канин. И тут же сам на него и ответил: – Проводить до Ирбенского пролива подкрепление в виде линкоров и крейсера, заминировать подступы к нему и сопроводить минный заградитель обратно. И все. А вы что предприняли?