– Тебе не померещилось, Астапчук, где ты огонь увидел?

– Ваш высокоблагородь, на двадцать градусов по левому борту.

Все взоры устремились на левый борт, но в ночи ничего не происходило, ни огоньков, ни силуэтов, абсолютно ничего.

– Ну и где твой огонек?

– Ваш высокоблагородие, ей-богу, видел, никак не померещилось мне.

– Ладно, наблюдай дальше, может, ты прав и что-то видел, лучше, чтобы это была правда. Значит, немцы очень торопятся, раз их механики допустили такое, что пламя вырвалось из трубы.

– Ваш высокоблагородь, вот снова и уже ближе.

На этот раз еще несколько человек увидело целый столб искр, вырвавшихся из трубы какого-то корабля.

– Григорий Ксенофонтович, если что, будь готов немедленно дать полный ход, – предупредил я инженер-механика.

Десятки глаз всматривались в темень, пытаясь что-то разглядеть. Вот показались смутные силуэты проходящих мимо кораблей. Две большие тени и четыре поменьше следовали на север. Пока они нас не видели, а если увидят, то нам быстренько надо уносить ноги, нам с крейсерами не совладать.

Корабли противника проследовали мимо, и мы остались незамеченными.

– Надо было атаковать их торпедами, пока они проходили мимо, – посетовал минный офицер лейтенант Граф.

– Гаральд Карлович, у нас приказ – выяснить, какие корабли преследуют нас, и об этом доложить командующему, а уж потом воевать. Итак, мы видели, что за нашими кораблями проследовали два крейсера с эсминцами и пока больше никого нет.

– Еще немного подождем и убедимся в этом, а вдруг это просто авангард и основные силы идут позади?

Мы опять затаились на предполагаемом пути противника, но сейчас труднее стало таиться, так как всходила луна и отодвигала от нас темноту, что скрывала нас и противника друг от друга. Нам не пришлось долго его ждать, и мы первыми его увидели. Все же линкоры гораздо больше нашего эсминца, и наши сигнальщики их обнаружили раньше. Мы старались держать противника по носу, чтобы подставлять наименьшую площадь для обозрения их сигнальщикам. Все же не так-то легко разглядеть объект размером девять на девять в ночном море. Мы даже разговаривать стали тише при виде колонны немецких кораблей. Линкоры шли первыми, а за ними крейсер и эсминцы одной колонной. Никакого охранения эсминцы не производили, а шли за линкорами. Видно, полагаются на впереди идущую группу: раз она прошла без помех, значит, впереди все чисто. Стоим, не двигаемся, ждем, когда пройдут крайние корабли. У всех нервы были напряжены от одной мысли, увидят нас или нет, – не увидели.

– Радио адмиралу, – выкрикнул я, сбрасывая напряжение, как только противник прошел мимо, – передать все данные о противнике. Сейчас уходим к островам, если что, укроемся под берегом.

– Если пойти за немцами на почтительном расстоянии, – высказал предложение мой старший офицер.

– Где гарантия, что нас не заметят, а вот если заметят, то могут зажать. У них там только в хвосте шесть эсминцев. Уходим, курс на Моонзунд. Адмирал разрешил нам пробиваться самостоятельно.

«Новик» уходил на восток, в сторону Моонзундского архипелага к проливу Соэла-Зунд, чтобы потом между островами проскочить в Финский залив с восточной стороны Даго.

И вот мы движемся рядом с берегом острова Даго, вдоль далеко выступающего в море полуострова Дагерорт, прячась на фоне его низких берегов. На востоке небо начинало уже светлеть – скоро рассвет.