Скорее всего, многие читатели «Шатунов» и не знали этого, но здесь Юрий Мамлеев описывает вполне распространённый даже в середине двадцатого века в Тверской, Новгородской, Кировской и Волгоградской областях способ проверки потенциальной жены на благонадежность.
Как вы понимаете, необходимые для прохождения такой проверки качества плохо сочетаются с ролью покорной прислуги.
Вообще, из всех русских писателей именно Мамлеев ближе всех подошёл к раскрытию настоящих русских традиций, хоть и в несколько гротескных формах.
Разумеется, мы не хотели бы оправдывать все обычаи российского прошлого (среди них было много довольно кровавых).
Так, считалось, что в случае смерти мужа жена должна убить их общих несовершеннолетних детей и покончить с собой. В случае смерти жены то же самое должен был сделать муж. Этот обычай в разных формах был распространён у многих индоарийских народов, а также у японцев, корейцев и китайцев.
В России многие люди ещё в 1950–1960-е годы следовали этому обычаю.
Тем не менее, нужно отметить, что
Те «традиционные ценности», которые сейчас нам пытаются преподнести, — это ценности протестантские, распространённые либо среди баптистов Диксиленда, либо среди евангельских христиан Среднего Запада.
Впрочем, и это — лишь часть общего тренда на
Даже известный мультфильм «Дети против волшебников» снят как нравоучительная протестантская притча, каких много снимается в Америке.
Творчество журналиста Владимира Соловьева — это калька американских ультраправых ток-шоу восьмидесятых годов. Вся риторика «Русского мира» — тоже не наша, заимствованная с Запада. Она калькирует именно американскую риторику времён Холодной войны.
Современное российское правительство годами строило из нашей страны маленькую Америку, при этом не забывая ритуально ругать Америку большую.
Итак, получается, нам навязали чуждые нашей стране гендерные представления?
Да, именно так. Но куда важнее здесь то, что всё это так и осталось неосознанным, и наши люди в массе своей по-прежнему уверены в том, что так (или примерно так) было всегда.
Это, увы, касается и наших феминисток.
Основная масса активисток продолжает жить в иллюзии, что, во-первых, тот коктейль идей под именем «традиционных ценностей», что внедряется сверху, — это и есть наши традиционные ценности.
Во-вторых, очень многие из этой среды совершенно не хотят учиться. И эта проблема куда более фундаментальна. Причины её мы постараемся раскрыть ниже.
Современный российский феминизм оказался в очень уязвимом положении.
С одной стороны, общество покорно воспринимает нарратив неопатриорхальной правительственной пропаганды. С другой, сами активистки в известной мере тоже этой пропаганде подвержены, сами мыслят её штампами и нуждаются в апробации с её стороны. Это приводит к очень интересным коллизиям.
Тут следует сделать важное замечание. Когда мы говорим о подверженности активисток пропаганде, то речь идёт не столько о том, что те разделяют продвигаемые ею постулаты (хотя и такое бывает). Скорее речь о том, что они мыслят её нарративами, рассуждают в тех информационных координатах, которые заданы пропагандой.