Пример выше — лишь один из наиболее вопиющих. В реальности мы наблюдаем нечто подобное очень часто.
Возникает очевидный вопрос: в связи с чем такое поведение остаётся незамеченным со стороны самих участниц данного сообщества? Почему никто не желает возразить?
Ответ на этот вопрос и достаточно прост, и неимоверно сложен одновременно, но в краткой форме он звучит так: идеологическая гегемония правого консервативного дискурса в современной России, почти полное отсутствие организационных и идейных конкурентов у него тотально мешает российским девушкам осознать глубинно патриархальный характер их собственных построений.
Это можно было бы объяснить гегемонией патриархального сознания в нашей стране, но в реальности это объясняется несколько сложнее.
Особую проблему здесь создаёт ещё один факт: в России последние тридцать лет проходили процессы реставрации патриархального общества в неопатриархальной форме и конструирования новых, непривычных для нашей страны форм маскулинности.
Традиционный «патриархат отцов» к моменту развала СССР у нас в стране давно уже сошёл на нет.
Впрочем, тут нужно понимать, что во многих регионах страны его в полной мере и не было: наибольшей патриархальностью отличались южные регионы, населенные казаками, Украина.
Однако на Русском Севере, в районах Пскова и Новгорода, в Сибири, отчасти в Поволжье и Центральной России уже в девятнадцатом веке происходит очень быстрая деградация такой важнейшей институции традиционного патриархата, как многопоколенной патриархальной семьи.
В России эта институция, как ни странно, в реальности никогда и не существовала. В древности в Центральной России и на Русском Севере люди жили хуторами с небольшим населением, поэтому влияние родственников было минимальным. Такое расселение сохранялось в массе до XVII века. Позднее в России больше развивается практика отходничества — отъезда мужчин в крупные города и на фабрики на заработки или на работу по государственному подряду. Это приводит с одной стороны к росту роли женщин в хозяйстве, с другой же, — к распространению практики снохачества.
Постепенно повсеместно (даже на Юге) падает роль девственности девушек при выдаче замуж. Постепенно девственность из достоинства превращается в проблему для девушки.
Изначально представления о девственности как об обузе для девушки наличествовали только в Сибири и на Русском Севере (где девственница практически не могла выйти замуж). Однако со временем они распространились по всей стране.
Таким образом, «патриархат отцов» в привычных для Запада формах в России в полном смысле никогда и не существовал. У нас была своя версия патриархального общества — её особенности ещё предстоит изучить будущим исследователям — но эта версия очень отличалась от всего, что было в те времена на Западе.
Позднее эти патриархальные формы стали рассыпаться. В шестидесятые-восьмидесятые годы в Советском Союзе происходит тихая сексуальная революция: уходит сакрализация этой сферы, люди начинают гораздо свободнее действовать в данном отношении. Именно здесь берёт начало современный российский культ романтической любви и современные же представления о ней.
Дело в том, что если на Западе сексуальная революция происходила, во-первых, гласно, а во-вторых, под лозунгами борьбы за свободу от пуританской морали, то в России ситуация была иной.
Сексуальная революция в СССР была тихой и при этом её участниками и участницами не осознавалась как революция. Совершавшие её люди полагали, что реставрируют архаичные представления о любви в новых формах. Отчасти именно так и было.
Советская сексуальная революция настаивала на следующих утверждениях:
1. Любовь — иррациональна. Она возникает «просто потому что».
2. Любовь в отношениях мужчины и женщины всегда первична. Отношения без неё отвратительны.
3. Иррациональная романтическая любовь важнее, чем формальный долг. Если любовь ушла, то никакого долга больше нет и не может быть. Супружеская измена таким образом вполне допустима.
4. Любовь может настигать человека много раз в жизни; каждый раз она священна.