Фонарь замер на месте. Шаги стихли. Раздалось приглушенное рычание, но я так и не смогла определить, чей это голос. Раздался стук металла о металл, фонарь погас. Мужчина в темноте начал двигаться.

Я помчалась к дому, перепрыгивая через ветки, упавшие на тропинку. Мой преследователь, споткнувшись об одну из них, выругался. Вот наконец спасительная дверь и свет из окон. Я влетела в дом, и быстро захлопнув дверь, заперла ее на засов. Мама вскочила со стула и широко открытыми глазами смотрела, как я достаю с верхней полки папино кремниевое ружье. Она выхватила нож у меня из рук, а Даррелл, к моему удивлению, достал из-под матраса папин пистолет.

– Медведь? – спросила мама.

Я пыталась успокоить дыхание и покачала головой.

– Че-овек.

Костяшки маминых пальцев, которыми она сжимала нож, побелели.

– Кто?

– Не знаю.

Мама прижала лицо к стеклу, пытаясь что-то разглядеть в темноте.

– Ты уверена, что там кто-то был? – спросила она через некоторое время.

Я кивнула.

– Нам нужно завести собаку, – сказал Даррелл. Я обернулась и вдруг осознала, что совершенно про него забыла. Одной рукой он сжимал костыль, а второй – пистолет.

– Убери это, – приказала мама, показывая на пистолет. – Если ты потеряешь и вторую ногу, то мы не выживем.

Даррелл покраснел, но ничего не ответил. Мне стало жалко его, хотя признаюсь, эта мысль мне тоже пришла в голову.