Как-никак, но в планах Адольфа Алоизовича после неминуемой победы на Западе предусматривался обязательный «Дранг нах Остен» («Натиск на Восток»). Но не сейчас. Сейчас лучшие доблестные войска Рейха вместе с союзниками тщетно пытались задавить бессовестно сопротивляющуюся Югославию, которая совершенно непонятно почему не развалилась в течение нескольких дней на части, а еще, подлая, смела и болезненно огрызаться. Почти сразу добавились проблемы в Болгарии, а за ней и в Венгрии. Отдавая приказ вермахту и люфтваффе атаковать в край обнаглевшую от безнаказанности Румынию, Гитлер до последнего продолжал вести переговоры по дипломатическим каналам с Советским Союзом, впрочем, начиная понимать, что его целенаправленно загоняют в угол. И делает это ни кто иной, как дорогой партнер по разделу сфер влияния в Восточной Европе Иосиф Виссарионович.
Если сравнивать нынешние германские силы на восточных границах Рейха с 22 июня 1941 г. в прошлой исторической реальности, то количественно они, где на четверть, а где и на треть, особенно в танках, уступали. Это для СССР был плюс. Минусом было значительно большее количество имевших опыт реальных боевых действий солдат и офицеров и более качественное, чем тогда, усовершенствованное за лишний год боев вооружение. Но и Советский Союз был теперь не тот. Совершенно не тот. Красная Армия к концу августа в достаточной мере отмобилизовалась (для войны с Японией, три ха-ха) и сосредоточилась на намеченных направлениях. Пусть имевших реальный боевой опыт бойцов и командиров было в ней, сравнительно с вермахтом, и немного, но зато в достаточной мере обученных — в разы прибавилось. Во многом в положительную сторону отличались ситуация и по сравнению с весной 1944 года, когда советские войска на многих участках фронта с боем и долгожданной радостью, наконец, перешли свою западную границу.
Не было, как тогда, неописуемо огромных безвозвратных потерь в живой силе и технике во время тяжких отступлений и обратных кровопролитнейших наступлений по родной земле. Не было миллионов военнопленных, часть из которых по разным причинам даже пошла в услужение врагу, в том числе и в боевые части. Не было угнанной на работу в Германию молодежи, позволяющей высвобожденных с этих рабочих мест немцев направить в армию. Не было громадного количества захваченных складов с боеприпасами, вооружением, топливом, продовольствием и всем прочим, так необходимым для ведения войны. Не было брошенной на дорогах отступлений и на полях сражений почти не поврежденной техники, быстро приспосабливаемой немцами для боев против РККА. Не было массовой эвакуации, с прекращением производства, заводов и фабрик; сожженных и захваченных колхозных полей и ферм; разбомбленных транспортных узлов и путей сообщения; затопленных и обрушенных шахт; взорванных электростанций и прочего, прочего, прочего… Ничего этого сейчас не было. СССР успел не только качественно перевооружить и обучить значительную часть своих вооруженных сил, но и в относительно достаточном количестве накопить стратегические запасы для ведения наступательных действий на чужой территории.
Кроме значительных успехов в экономике и вооруженных силах, официальными и тайными усилиями добились громадных успехов и на не менее важном, дипломатическом фронте. Чего стоит только сразу, а не в 1944 году сражающаяся плечо к плечу вместе со всеми своими вооруженными силами королевская Румыния; нейтральная, а не атакующая с севера Ленинград и Карелию Финляндия, пусть даже и не желающая сама участвовать в нападении на Третий рейх; очень вовремя сковавшая значительные силы Германии, Италии, Венгрии и Болгарии устоявшая при нападении Югославия; все еще успешно сражающаяся и помогающая ей Греция?
Удачно и дальновидно поработали и с Прибалтикой. Не вводя в 1939 году в эти три небольшие, но гордящиеся своей независимостью республики войска, хитро попыхивающий из трубочки дымком «Герцеговины Флор» в прокуренные насквозь усы товарищ Сталин дождался-таки настоятельной просьбы об этом уже со стороны их собственных буржуазных правительств в октябре 1941 года. Слишком наглядно херр Гитлер показал на примере стран Северной Европы свою «джентльменскую» приверженность к выполнению договоров о ненападении (да и с Польшей у него такой договор тоже имелся). В противоположность ему, неожиданная дружба с Советами румынского короля Кароля II, особенно после весьма успешного разгрома нагло вторгшихся в Северную Трансильванию мадьяр тоже наглядно показала, но уже всю выгоду от сотрудничества с русскими, пусть даже и коммунистами.
Товарищ Молотов, возглавляющий переговоры, немного покочевряжился, не торопясь сразу соглашаться на то, чего сам исподволь и добивался, и, повысив цену за «охрану» территории, бросил шляпу оземь: «Эх, господа прибалты! Где наша не пропадала. Возьмем и вас под свою надежную защиту». И взяли. Заранее подтянутые в Белоруссию и Ленинградский военный округ соединения Красной Армии, чистосердечно встречаемые цветами и улыбками большей части местного населения, двинулись по дорогам на защиту братских прибалтийских народов, почти два столетия входивших в состав еще царской России. Через непродолжительное время на подготовленные аэродромы перебазировались полки сталинских соколов, а в порты гордо зашли надраенные, как на парад, корабли Краснознаменного Балтийского флота. В местную жизнь, в том числе и политическую, как до этого и в Румынском королевстве, Советский Союз совершенно не вмешивался. Вели себя «оккупанты» чрезвычайно вежливо и тактично. Для многих местных жителей от фабрикантов-коммерсантов до рабочих и мелких фермеров их многочисленное присутствие принесло даже не абы какую материальную выгоду. А с немногими недовольными русским военным присутствием весьма успешно боролись собственные службы безопасности и полиции республик, негласно, правда, прибегая и к помощи вездесущего и более опытного НКВД.
Так же как в Румынии, Советский Союз по, считай, бросовой цене уступил союзникам свои устаревшие легкие танки, артиллерию, самолеты и стрелковое оружие. А для их освоения, естественно, выделил и своих инструкторов (и военных советников). Если уже через полгода-год каждая республика сможет выставить на случай войны хотя бы по одной полнокровной и хорошо обученной стрелковой дивизии или даже корпусу, подкрепленному танковым полком (пусть даже легким) или хотя бы парой батальонов — это будет совершенно не лишним подспорьем для Красной Армии. Пусть и господа прибалты за мир в Европе сражаются, не одному же Советскому Союзу все на себе тащить.
Распределились части Красной Армии по трем небольшим (в одном только Ленинграде вместе с областью населения — почти как во всей Прибалтике) государствам неравномерно. Больше всего советских войск разместилось в граничащей с Восточной Пруссией и оккупированной немцами северо-восточной части Польши Литве — меньше всего досталось на долю Эстонии. Почти все лето союзные служивые провели в полевых лагерях и на полигонах, до изнеможения совершенствуясь в боевой подготовке, и на строительстве оборонительных рубежей. Поближе к границе неотвратимой железной поступью гусениц, колес, копыт и солдатских ног они двинулись только лишь на рассвете 25 августа. В готовности № 1 застыли на полевых и стационарных аэродромах полнокровные полки краснозвездной бомбардировочной, штурмовой и истребительной авиации; заранее развели пары на внешних рейдах суровые корабли Балтфлота. Немногим позже волей-неволей пришли в движение и собственно литовские вооруженные силы, тоже подтягиваясь поближе к своей западной сухопутной границе.
Полдень 25 августа 1942 года. Речь товарища Сталина с одновременным приказом Западному (Белорусскому) и Киевскому военным округам, Прибалтийской и Румынской группам войск перейти западные границы… Военные округа, заранее разделенные каждый на несколько фронтов, одновременно начали боевые действия в соответствии с разработанным планом…
Все получилось в какой-то степени зеркально с 1941-м годом в прошлой исторической реальности. Тяжело бронированные клинья Красной Армии при массированной поддержке авиации атаковали почти на всем протяжении общей границы. Но, естественно, не везде с равной силой. Такие же, как тогда охваты и рассечения с окружениями, такие же массированные налеты авиации, но, не по мирным городам, для поднятия паники и запугивании населения, а по местам сосредоточения войск, по аэродромам, транспортным узлам, штабам, складам, военным заводам и прочим, значимым именно в военном отношении объектам.
Если, например, в прошлой реальности два германских армейских корпуса из группы армий «Север» ударом на юг и юго-запад из Сувалкского выступа вместе с тремя корпусами из группы армий «Центр», рванувшими им навстречу из района севернее Бреста, подкрепленные танковыми группами, сперва «срезали» Белостокский выступ на территории Белоруссии, а через шесть дней вообще взяли Минск, окружив, уничтожив и пленив при этом почти три советские армии, то теперь мощные удары были направлены со стороны глубоко вдающегося в занятую немцами территорию самого Белостокского выступа на севернее расположенный Сувалкский выступ и более южный Замостьевский «нос». Били сильно и больно. Было чем.
1-й танковый корпус генерал-лейтенанта Катукова наступал на узком участке границы южнее небольшого польского городка Августова, находящегося в советской зоне «миролюбивого освобождения». Водных преград перед ним не имелось. Августовский канал, соединяющий реки Неман и Бебжу, тоже находился на советской стороне. На своей с боем отхваченной в 1939 году части Польши немцы к этому времени успели построить в приграничье полосу обороны. На танкоопасных направлениях были прорыты линии рвов и траншей, усиленных дзотами и блиндажами; редкими наростами перекрывали дороги и поля приземистые бетонные доты с бронеколпаками, оснащенные пулеметами и пушками не крупнее 75-мм, часто трофейными. Некоторые отдельные полосы и участки даже минировались, заботливо ограждаясь предупредительными табличками «Achtung! Meine!». Несколько дальше располагались открытые и лишь замаскированные сверху позиции артиллерии, от противотанковой — до гаубичной и зенитной. Но, то ли немцы просто не успели до конца завершить задуманное, то ли понадеялись, что они успеют напасть на «колосса на глиняных ногах» первыми и мощные укрепления им не понадобятся вовсе. Зачем тратить лишние силы и средства на укрепления, которые очень быстро окажутся в собственном тылу?
Кроме охраны приграничья, немного дальше, в Сувалкском выступе и еще западнее, в Восточной Пруссии, дислоцировались одна общевойсковая армия вермахта и еще не полностью укомплектованная по штатному расписанию 3-я танковая группа, часть сил которой именно сейчас застряла в боях в упрямо сопротивляющейся Югославии.
Германские сухопутные и воздушные силы на этом направлении, как и на остальном протяжении советской границы, были, где на четверть, а где и на всю треть меньше, чем 22 июня в прошлой реальности. Не задавшийся с первого дня захват Югославии оттянул на себя довольно значительные силы. Свою значимую лепту подкинула и Румыния, старательно провоцировавшая немцев в Болгарии и Венгрии.
Танковый корпус Катукова, как и большинство корпусов, развернутых для атаки с польской территории, почти в полтора раза превосходил советские танковые корпуса, направленные заранее в союзную Румынию. Отличие было и количественным и качественным: вместо двух танковых бригад — три (одна — тяжелая, укомплектованная кроме Т-34 двумя батальонами КВ-3). Кроме того по одному батальону тяжелых танков прорыва, с броней, практически недоступной ни одному ныне существующему германскому орудию (кроме 88-мм зениток) находилось и в каждой «обычной» бригаде. В пользу самоходных КВУ-152 в артиллерийских полках усиления были сокращены батареи СУ-85, а вместо одного дивизиона залповых систем ЗС-15 — имелось целых два.
Действуя с северного фаса Белостокского выступа (и на многих участках границы так же) Красная Армия нарушила принятые чуть ли не повсеместно (особенно в вермахте) правила широкомасштабного наступления. Нарушила и по времени начала, стартовав в полдень, и по очередности участия в нападении различных родов войск. Первой была не авиация. Бог войны поначалу тоже застенчиво помалкивал.
Получив приказ, спокойно и привычно, как у себя дома где-нибудь в Приволжском военном округе, батальонная колонна тридцатьчетверок на небольшой скорости просто и неотвратимо поползла по шоссе, тянущемуся серой лентой асфальта на другую сторону границы. Предупрежденные советские пограничники, обыденно, как для гражданского транспорта, подняли шлагбаум и отодвинулись в сторону, но их германские коллеги, этого делать не стали. Они что-то, неслышимое за ревом мощных дизелей, кричали и глупо размахивали жезлами регулировщиков с широкими красно-белыми жестяными кружками на концах. Ну да, так советские танки по вашему требованию и остановились; вы бы еще в свисток посвистели. С небольшим отставанием параллельно танкам по встречной полосе движения потянулась колонна грузовиков, набитых тесно сидящими в открытых кузовах красноармейцами.
Передний танк, не замедляя ход, спокойно снес опущенный деревянный шлагбаум и поскрежетал широкими траками по асфальтированной дороге дальше. У пограничного наряда хватило ума не бросаться под гусеницы и не стрелять из своих карабинов, а ретироваться куда-то в бок. У кого ума не хватило, так это у командира станкОвого пулеметного расчета, расположившегося неподалеку за штабелем мешков с песком. Он зачем-то приказал наводчику открыть огонь по смотровым приборам первого танка. Но наводчик не попал — все триплексы остались целы. Первый танк спокойно проследовал дальше, а густой шквал свинца абсолютно безвредно хлестнул по следующей тридцатьчетверке, которая, получив разрешение, покинула строй и всей своей немалой массой буквально не почувствовав под собой препятствия, размазала и вдавила в землю обнаглевшую пулеметную позицию.
Расчет разбежаться успел — преследовать его никто не стал. Сбоку от дороги неподвижной огневой точкой застыл с давно заглушенным мотором французский трофей, легкий «рено» R-35. Из двух членов экипажа на месте присутствовал только командир-наводчик — водитель отлучился за обедом. На всякий случай, мало ли, может, гусеницу кому повредит, первый танк с расстояния в полсотни метров, не останавливаясь на ровном шоссе, положил бронебойный снаряд прямо под башню «французу», в закрытый водительский люк. Легко проломившийся через люк снаряд не дал ни единого шанса выжить успевшему соскочить на свое боевое место у спаренной пулеметно-пушечной установки низкорослому унтеру.
На выстрелы из недалекой кирпичной казармы выскочили пограничники с винтовками и, не успев разобраться в ситуации, клацая затворами, побежали к пропускному пункту ловить нарушителей. Из третьего танка по ним заработал спаренный пулемет — немцы распластались на земле. Второй танк, и так выехавший из строя, ускорился в их сторону и едва не раздавил — в последнюю минуту пограничники, предпочтя смерть от пули гибели под гусеницами, дружно поднялись и бросились врассыпную. Гоняться за ними тридцатьчетверка не стала и, снова ускорившись, заняла свое место в колонне.