Слово об Олеге Табакове
Подводя итоги минувшему веку (странно так звучит), могу утверждать, что моему поколению повезло: из небольшого, но мощного духовно корня, питавшего шестидесятников, вырос целый подлесок блистательных талантов: поэзия, музыка, кино, театр… Это даже были не одиночки, а как бы духовные центры, питавшие души, помогавшие выстоять против насилия, несущие нам чувство достоинства и освобождения. К ним, конечно же, относился и театр. Я бы мог назвать самые любимые нами театры, и любимовский на Таганке, и другие, но упомяну лишь об одном из них, о театре «Современник», который мы любили со дня его рождения и куда прорывались любыми путями, юнцы, изголодавшиеся по правдивому искусству… Мы смотрели, кто помнит это время, пьесы Шварца, Розова, Зорина, Устинова… И мы были влюблены в наших актеров, сейчас это уже театральная классика: Ефремов, Евстигнеев, Волчек, Кваша, Табаков… Кстати, кажется, в пьесе Аксенова Олег играл сразу две роли, и одну из них женскую, он и тогда умел дерзко и талантливо хулиганить. Ну вы уже догадались, что мое слово сегодня об Олеге Табакове, о котором что бы я ни сказал, будет неполно и даже убого. Он блистательный актер, режиссер, организатор одного из лучших театров Москвы, педагог, воспитавший молодые таланты.
Но я сегодня лишь об одном спектакле и об одной роли… Спектакле «Комната смеха» и актерском исполнении Табаковым роли Ваньки Жукова. Описать, рассказать это невозможно, это надо увидеть, прочувствовать, пережить. Спектакль о каждом из нас, о нашем бесконечном одиночестве, о нашем потустороннем бытии в этом мире, похожем, как ни странно, на заколоченный этот бункер, а еще вернее склеп. Перекличка с Чеховым безусловная, но это уже не ностальгический вишневый сад, а нечто пострашнее… Помните, финальная сцена: старик пытается выкарабкаться или просто взглянуть последний раз на белый свет, а его забивают, забивают, забивают! К счастью, и сценический, и жизненный талант Табакова светлее, активнее, жизнерадостней, и он подает надежду, что не все так беспросветно в нашем мире.
Олег, тебя любят все, и самое главное – тебя любят женщины. Прими еще одну, не самую худшую, пусть она будет одной из многих, которые сопровождают тебя в твоих поисках, возвысят и оплодотворят твое высокое искусство.
О Владимире Спивакове
Известно, что родителей лучше всего выражают их дети, а учителей – их ученики. Я имею в виду Международный благотворительный фонд Владимира Спивакова, собравший под свое крыло юные дарования России. Главные принципы Учителя – близость искусства к людям, милосердие и утешение – становятся главными принципами его маленьких учеников. Известно, что Владимир Теодорович в случае национальных трагедий и бед немедленно помогает несчастным, участвуя в благотворительных концертах и поддерживая людей своим светлым искусством. Его ученики, стипендиаты фонда, следуя принципам наставника, за последние годы проехали тысячи километров, выступили в сотнях колоний перед осужденными, среди которых есть и их ровесники. Они восприняли Беслан как свою боль и объявили раньше, чем взрослые, беспощадную войну терроризму на фестивале «Дети мира – против террора».
В. Спиваков верит, что Россия – колыбель талантов. И юные таланты, за многими из них я с восторгом наблюдаю уже не один год, достигли самых больших высот в искусстве. Недавно в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина на Волхонке они вместе с маэстро Спиваковым выступили перед членами международного Совета банка «Дж. Пи. Морган».
Я имел честь быть приглашенным на этот прием, состоявшийся 13 октября. Члены Совета со всего мира – международная политическая и финансовая элита. Своими глазами видел, как зрители стоя, овациями и возгласами «Мольто браво!», приветствовали ансамбль скрипачей из Вологды, самому старшему участнику которого, наверное, лет семь. И удивительного десятилетнего солиста из Челябинска, и изумительных девочек-арфисток. С восьмилетней Полиной (соло на рояле) Маэстро исполнил Листа.
И я, честно скажу, был горд за Россию, за ее будущее, за этих детей, которых маэстро называет «мои дети». Они – наше национальное достояние, не сравнимое ни с какими сокровищами всех банков мира.
Письма
КРЫМЧАНАМ-КОКТЕБЕЛЬЦАМ:
МИЛЫЕ МОИ!
В письме невозможно описать, как мои друзья и я любили коктебельский поселочек в долине у Голубых скал, как по-птичьи тосковали, когда не могли долго приехать, и как замирало в груди, когда в окне машины от Феодосии вдруг появлялись на горизонте привычные очертания гор… Сердце начинало стучать громче от предчувствий, что ждет нас море, успокоение, друзья, теплые дружеские посиделки и новые строчки замысленных работ, ибо здесь, здесь особенно, реализовались творческие замыслы и рождались нужные слова. И вот, после долгих лет отсутствия, в этом году я снова увидел родные горы… Набережная, изуродованная шашлычниками и обвальным грохотом магнитофонов, контузили мою душу, да и море, изнасилованное рычащими водными мотоциклами, грязью на пляжах, и многое другое вызывало стойкое отвращение и желание скорей отсюда уехать.
И только ваше добросердечное радушие, искренняя радость, какую можно ощутить лишь при встрече с близкой родней, смягчили весь этот первобытно-коммерческий кошмар. Я знаю, как вам тяжко сейчас живется, но верю, что и это пройдет, как наваждение, и хищные пауки, напившись крови, отвалят в поисках других злачных мест, и найдется один богатый и достаточно культурный хозяин, который наведет здесь порядок и изгонит, как Христос, лавочников вон из храма.
Здоровья вам и благополучия, до новых встреч, которые, я верю, обязательно будут.
ГЮНТЕРУ ГРАССУ
УВАЖАЕМЫЙ КОЛЛЕГА!
Тема Чечни, которую Вы затронули в своем выступлении на Всемирном конгрессе ПЕН-клуба, мне близка. Чечня, Северный Кавказ – практически моя вторая родина, и та трагедия, которая ее постигла (а она длится, если посчитать, более двух веков), в конце концов проявилась в жесточайшем подавлении этого свободолюбивого народа уже в наше, вроде бы цивилизованное, время. Вы сетуете на то, что о страданиях этого народа никто до сих пор не рассказал, как поведал, например, австрийский писатель Франц Верфель о геноциде армянского народа. Но ведь такая книга есть. В тяжелое подпольное время начала восьмидесятых я написал книгу, которая рассказывает о сталинских репрессиях в Чечне («Ночевала тучка золотая»). Она долго ходила по рукам, была гонима, пока через много лет, уже в горбачевское время, с большими купюрами была опубликована в журнале «Знамя» (87-й г.). С тех пор вышли десятки изданий общим тиражом около четырех с половиной миллионов. Она включена в школьные учебники, и, конечно, эту книгу знает каждый чеченец. Она также переведена практически на все европейские языки и несколько раз издавалась в Германии в переводе Томаса Решке в издательствах «Фольк унд Вельт», «Фишер», «Бертельсман». Если Вы ее не читали, я думаю, что Томас Решке или Кристина Линке (мы когда-то с Вами выступали вместе во Франкфурте в защиту этого издательства «Фольк унд Вельт») смогут Вам найти эту книгу