Ещё один граф. Этому-то что от меня нужно? Тоже хочет долги стребовать? Или седой смертный привёз объявление о начале войны родов?

Посмотрев на медленно запекающуюся свиную тушу, вздохнул.

— Я и есть Василий Афеев. Что просил передать граф?

Если мужчина и удивился, то внешне никак этого не выразил. Отвесив неглубокий поклон, достал из внутреннего кармана запечатанный конверт и протянул мне.

— Приглашение на сегодняшний приём, Ваше Благородие. Можете взять с собой двоих спутников, на ваш выбор. Все детали указаны в письме. Нижайше благодарю за беседу и от имени моего господина передаю, что вам будут крайне рады.

Видимо заметив мелькнувшее в моих глазах удивление, добавил.

— Почти все заинтересованные лица знают, кому город обязан своим спасением. Граф на момент инцидента отсутствовал, но во Владивостоке оставались его дети. Он крайне вам признателен.

Договорив, ещё раз поклонился и развернулся, собираясь отправиться к машине. Но неожиданно застыл на месте — из-за деревьев выбрался Жорик, который медленно тёр друг о друга костяные клинки. И если я хорошо чувствовал его задумчивость, то вот с точки зрения смертного, картина выглядела несколько иначе.

— У вас тут некроконструкт, — нейтрально отметил он, оглянувшись назад.

— Его зовут Жорик и он безобиден. Конечно, если вы не задумали чего-то дурного.

Смертный вроде бы поверил. Но траекторию дороги до автомобиля всё равно изменил так, чтобы находиться максимально далеко от питомца Леры.

Тот по-моему слегка обиделся. Какое-то время постоял, смотря на визитёра, а потом фыркнул и скрылся в лесу. Мужчина сразу ускорился, бросая взгляды по сторонам и через какие-то секунды машина уже рванула назад по лесной дороге.

Конверт я засунул в карман, а сам переключился на мясо. Но через десять минут мне снова помешали. На этот раз Кристина, которая углядела с веранды поднимающийся дым и пронеслась через заросший сад.

Замерев рядом со мной, удивлённо уставилась на свиную тушу.

— Это что?

Я покосился на девушку, которая была одета только в лёгкий свитер, что едва прикрывал бёдра и сейчас стояла на утренней прохладе, обхватив себя руками.

— Еда. Если хочешь, угощайся.

Рыжая с сомнением посмотрела на тушу. Потом на лес. Закончила тем, что с выражением явного негодования уставилась на меня.

— Дикое животное, зажаренное на вертеле, значит. Без соли, специй и соуса. Мы что, в пещере живём? Или по лесу голозадыми дикарями бродим?

Я выразительно посмотрел на её ноги и та неожиданно смутилась, одёрнув свитер вниз. А потом решительно схватила меня за локоть.