– Хорошо, – сказала полковник Антонова, – мы подумаем, как это организовать, но с дочерями императора Николая и Александры Федоровны связано еще одно, и не очень приятное, обстоятельство. Все они могут быть носительницами такого редкого заболевания как гемофилия, потому что носительницей этой болезни является их мать. Причем наши знания из будущего ничем не могут нам помочь, потому что там, в нашем прошлом, все четыре девочки умерли бездетными.
Это была эпидемия? – спросил я, впечатленный этой информацией, – они все заразились от матери и умерли? А почему тогда не умирает вдовствующая императрица Александра Федоровна?
– Глупости говорите, – резко ответила полковник Антонова, – гемофилия – это наследственная болезнь, передающаяся по наследству от матери к детям. Заразиться ею невозможно. Мальчики у такой матери-носительницы рождаются либо больными, либо здоровыми, третьего не дано; а девочки – либо здоровыми, либо носительницами. Носительница является переносчиком гемофилии, хотя сама им не болеет. Алиса Гессенская, мать девочек, как достоверно известно, как раз является носительницей, ибо в нашем прошлом произвела на свет больного сына по имени Алексей.
– Постойте, постойте! – сказал я, – вы сказали, что для женщин это заболевание не опасно, так отчего же тогда умерли дочери царя Николая?
Полковник Антонова посмотрела на меня с сожалением и мрачно сказала:
– От революции они умерли, дорогой Георгий… От революции; а это такая болезнь, что опасна не только монархам, но и всем, кто попадет в ее жернова. Не удивляйся всему тому, что ты еще увидишь в Российской империи, ибо все, что в стране творит император Михаил, есть прививка от возникновения кровавого и бессмысленного мятежа. А впрочем, этот разговор пока преждевременен, так что ступай в свое купе, твои «сестренки» тебя, наверное, уже заждались.
Вот так я решил свой вопрос в нужном ключе, так как после того разговора остался уверен, что Анна и Феодора теперь останутся со мной настолько, насколько это будет возможно. Но в то же время я обрел тяжкую головную боль, даже две. Первая – нужна ли мне одна из дочерей бывшего императора Николая, даже несмотря на грозящий моим детям риск гемофилии? И если нужна, то какая именно: Ольга или Татьяна? Вторая головная боль – эта самая революция. Сообщение полковника Антоновой было верхом недоговоренности, и приходилось ломать голову над вопросом, отчего эта революция произошла в той истории и каким путем император Михаил и его помощники, пришельцы из будущего, собираются предотвратить ее повторение здесь. Мы, принцы, бываем очень непонятливыми из-за того, что хватаем все по верхам, редко опуская взгляд к грешной земле.
Потом, уже на следующий день, я спросил об этом Николая Бесоева и получил чрезвычайно уклончивый и непонятный ответ, что мой уровень доступа не соответствует характеру этой информации. Оказывается, раскрывать мне эту тему или нет, может решить только один человек – сам император Михаил Второй, и точка. А у него и без меня забот хватает. Вот так до сих пор хожу в ожидании аудиенции у русского царя и мучаюсь вопросами, на которые у меня нет ответов. И один из них – это сам русский царь. По возрасту он годится мне в старшие братья. Когда я в нежном юношеском обществе обучался в пажеском корпусе, он был уже блестящим молодым повесой. Синий лейб-кирасир-с! Гвардейские офицеры, певички, гулянки, пирушки, вино рекой и прочее в том же стиле. Говорят (и пишут) о нем разное, но я совершенно не могу представить прежнего Мишкина в образе того сурового государя, что несокрушимым монолитным столпом возвышается над своими подданными. Неужели это опять пришельцы взяли легкомысленного юношу, вставили внутрь него свой железный стержень и получили великого государя, которого боятся враги и любят его подданные? Но как это у них получилось – вот в чем главный вопрос…
Хорошо хоть Анна с Феодорой не дают мне окончательно сойти с ума, таская с собой по разным достопримечательным местам российской столицы. Правда, Санкт-Петербург они действительно знают не очень хорошо, потому что Феодора из Херсона, а Анна из Твери. Но зато их служба в эскорт-гвардии позволила им за счет императора заехать в самые разные уголки российской державы и даже побывать за рубежом, например, в Болгарии. Ну ничего, теперь они побывают и в Белграде – и увидят, как хороша сербская столица, а особенно ее жители. Мне для хороших людей ничего не жалко; в лепешку расшибусь, но они полюбят мою Сербию так, как люблю ее я.
30 апреля 1908 года. Поздний вечер. Российская империя. Санкт-Петербург. Зимний дворец, Готическая библиотека.
Присутствуют:
Император Всероссийский Михаил II;
Подполковник ГУГБ и георгиевский кавалер Николай Арсеньевич Бесоев.
Полковник СВР и генерал-майор свиты Е.И.В. Нина Викторовна Антонова.
В тишине Готической библиотеки раздавались мерные шаги прохаживающегося взад-вперед императора. Это было признаком того, что он готовится к важному разговору. Звук этих неторопливых шагов, приглушаемых мягкими коврами, был привычен для собравшихся. Таким образом Михаил частенько начинал встречи со своими, как он говорил, «ближними боярами».
– Ну что, товарищи, – наконец начал император, остановившись и обведя взглядом присутствующих, – давайте, рассказывайте, как вам показался королевич Георгий и какие у вас будут мнения и предложения по этому поводу. Вот вы, Николай, встретили его еще в Софии, так что у вас было больше времени составить о нем мнение…
– Ну как вам сказать, Михаил… – ответил подполковник Бесоев, – молодой человек имеет сильный характер, честен до болезненности, прямолинеен, не прячется от обстоятельств и крайне невоздержан на язык. Ну кто еще в нашем прошлом после аннексии Австрией Боснии и Герцеговины мог в знак протеста сжечь австрийский флаг, в глаза сказать австрийскому послу, что его император Франц-Иосиф вор, а вашего брата Николая, не оказавшего Сербии поддержки в ключевой момент, так же публично назвать лжецом? У юноши конфликты буквально со всем сербским истеблишментом: от премьера Пашича до известного всем серого кардинала Димитриевича, – и это притом, что эти двое буквально терпеть друг друга не могут. В то же время королевич Георгий умен, находчив, ответственен перед теми, кого приручил, и совершенно незлоблив к своим противникам. Сделанное ему добро он будет помнить всю жизнь, а зло очень быстро забудет. Не то что некоторые, у которых все совсем наоборот…
По подполковнику было видно, что он испытывает к сербскому принцу искреннюю симпатию, хоть он и был вполне объективен в своей оценке. Император, выслушав его, удовлетворенно кивнул.
– Я же, в свою очередь, добавлю, – слегка прокашлявшись, вступила в разговор полковник Антонова, – что, помимо всего прочего, юноша красив и обаятелен, и женщины рядом с ним просто тают. В то же время он весьма сдержанно пользуется своим влиянием на слабый пол. И это – не отсутствие интереса к постельным утехам, а следствие повышенной щепетильности и некоторой брезгливости в этом вопросе. Приставленные к нему в Софии эскортницы вызвали у королевича Георгия чисто платонический интерес. Впрочем, это интерес был настолько велик, что он попросил ангажировать этих двоих девиц на все оставшееся время пребывания в России, а также пожелал включить их в свою свиту, которую он планирует собрать по достижении им двадцати одного года…
– И что? – с легким интересом спросил император, чуть приподняв бровь, – эскортницы были хороши?