Если не сбросить врага с хвоста, то в какой-то момент мы выдохнемся, нас остановят и перестреляют. А как его сбросить, если на руках у нас пяток бойцов, которые не могут не то что бегать, даже ходить, и десяток раненых полегче?!

Котик в какой-то момент все же отстал, решил, что без нас ему безопаснее, и как я мог его за это осудить?

Рассвет застал нас на вершине холма, густо поросшего «глазастыми» елочками.

— Контратака? — предложил Дю-Жхе. — Они точно не ждут.

Даже железный ферини устал, желтое лицо его в серой паутине татуировки осунулось, кожа обтянула кости, узкие глаза запали.

— А смысл? Ну выиграешь ты полчаса, и что? — я махнул рукой.

И тут стрельба донеслась оттуда, откуда мы ее совсем не ждали — спереди.

— Чтоб я сдох! — сердце мое упало.

Я с некоторым трудом оторвал себя от земли, глухо зашуршали ветки, закачались на них «глазки». Чавкнул под ногой раздавленный гриб, носа коснулась вонь свежего навоза, и я выскочил туда, где держали позицию бойцы Макса, которым вот-вот уходить вперед.

Ниже по склону, в серо-зеленом сумраке двигались размытые фигуры.

— Прекратить огонь! — рявкнул я, земля ударила в локти, и лес прыгнул навстречу, когда я дал максимальное увеличение на забрало.

Эх, надо было обзавестись биноклем, был он в списке доступного снаряжения!

Я различил высунувшегося из-за ствола бойца в шлеме и бронезащите, различил на груди символ «Гнева Гегемонии» — сжатый кулак, охваченный языками пламени.

— Это наши! — радость едва не подбросила меня вверх, и я заорал, надсаживая легкие. — Эй, здесь шестая центурия второго манипула третьей когорты!

Но почему карта мне ничего не показала? Я заглядывал в нее перед самым прорывом. То ли в информационной системе начались глюки, то ли подразделение, с которым мы столкнулись, использовало «маскировку» вроде той, что была у Зитирра.

— Егор? — ответил хорошо знакомый голос, и душа моя ушла в пятки. — Вот это номер!

Шадир!

— Всем на месте, — я поднялся, и медленно пошел вперед, расставив руки.

Пусть в одной из них автомат, стрелять из такого положения невозможно, и хотя меня наверняка взяли на прицел, вряд ли убьет на месте, даже если для них я мятежник и предатель.

Две елочки колыхнулись, на открытое место выбрался трибун: забрало поднято, видно покрытое оспинками лицо, свежая царапина на щеке. Он зашагал навстречу и мы встретились строго посередине между их позициями и нашими, рядом с рытвиной, где росло целое семейство грибов вроде того, который я только что раздавил — черные, склизкие, огромные.