Глаза Аргынтая сузились, когда он услышал дерзкую просьбу юного сарбаза. Батыр смерил мальца оценивающим взглядом и резко мотнул головой, выражая крайнее удивление. Ничего не ответив, сотник пошел было дальше, но парень не собирался сдаваться. Он схватил Аргынтая за руку и повторил свои слова. Причем сделал это достаточно громко. Так, чтобы его могли слышать и остальные.

Хитрость сработала: к ним тут же подошел Кульмагамбет. Бий обжег Мираса полным гнева взглядом и переключил нарастающее внимание на себя.

— Что ты мелешь, мальчишка?! — возмущенно спросил он.

— Я хочу быть в летучем отряде! — потребовал Мирас, понимая, что переходит рамки дозволенного в разговоре со старшим.

— Не слушай его, батыр! Он еще мал. Не понимает, о чем просит.

— Сколько тебе? — коротко поинтересовался Аргынтай, вплотную приблизившись к Мирасу.

— Летом исполнится семнадцать, — с готовностью ответил тот.

Аргынтай повернулся к Кульмагамбету.

— Мне было шестнадцать, когда я вышел на свой первый поединок! Эй, Карасай! — окликнул он проходившего мимо друга. — Я тебе сарбаза нашел.

Эти слова были произнесены почти с издевкой. «Наверное, все-таки сомневается», — посчитал Мирас.

Карасаю стало интересно, о ком идет речь, и он задержался. Глядя на кандидата в свой отряд, шапраштинец не смог сдержать иронической ухмылки.

— Да с таким батыром ничего не страшно. Как звать тебя, смельчак? Из какого ты рода? Кто твой отец? — не скрывая любопытства, стал он сыпать вопросами.

За Мираса ответил Кульмагамбет:

— Каржас он. Из моего аула. Сирота, глупый еще.

— Ну почему же сразу глупый?

Все обернулись. За спиной Мираса возвышался сам султан. Он был уже готов к предстоящему сражению. Тело Жангира защищали искусно выполненная плотная кольчуга и легкий панцирь, в центре которого красовался родовой герб султана. На вид это броня могла выдержать попадание стрелы даже с расстояния десяти шагов. Перчатки из бычьей кожи тонули в мощных стальных нарукавниках, тянущихся до самых локтей. На голове наследника Есим-хана красовался отделанный орнаментом шлем, с острия которого свисал пучок черных конских волос.

— По-вашему, Кулеке, он не достоин быть в первых рядах? Или не достоин защищать свой народ?

— Султан, я знал его отца, его мать не…

— Его матери можно гордиться своим сыном. Карасай, дай мальчишке шанс.

— Нет, султан! — строго ответил предводитель летучих. — Кулеке прав. С нами ему нельзя. В своих сарбазах я уверен — они опытные воины, а этот юнец и крови никогда не видел.