Глава 17. Чужаки

Пожалуй, единственным человеком, который радовался возвращению Максата и Жеки, был Мирас. Не то чтоб другие отнеслись к друзьям враждебно. Просто всем остальным, занятым своими делами, было не до них. Даже старик Кульмагамбет ограничился лишь словами приветствия.

Максат, хотя и был лишь на несколько лет старше Мираса, искренне считал, что имеет право называть себя его отцом. Ведь этот молодой казах — плод его воображения! А вот Жека относился к персонажу еще не оконченной книги вполне по-дружески. Их сближение произошло после памятного поединка с Амантаем.

Надо сказать, накануне, во время разговора с султаном, Максату стоило больших трудов убедить Жангира в том, что они не являются шпионами. В самый последний момент ситуацию спас Кульмагамбет, которого кто-то известил о появлении давешних чужаков. Бий сам явился к правителю, чтобы объяснить ситуацию. Так Макс и Жека были причислены к сотне батыра Аргынтая, куда и отправились, покинув юрту султана.

Увидев своими глазами аргынского батыра, Максат разочаровался. Все свое детство он представлял казахских героев эдакими бесстрашными великанами с мужественными лицами. Но Аргынтай оказался далеко не гигантского роста. Даже на полголовы ниже самого Макса, который на уроках физкультуры стоял ближе к дылдам-девчонкам, а не к рослым пацанам. Именем прославленного батыра назвался маленький кривоногий человек с медвежьей походкой и неприлично высоким для мужчины его лет голосом.

Аргынтай внимательно изучал двух новобранцев. Причем, глядя на Максата, он скривил свои бесформенные губы в скептическую улыбку. Жека, похоже, произвел на него гораздо лучшее впечатление. «Знакомство» продолжалось не больше двух минут, во время которых сотник не проронил ни слова. Исчез он так же быстро, как и появился. Никаких распоряжений и приказов.

Проснулся лагерь с рассветом. В юрту, куда определили Максата и Жеку, вбежал Мирас. Растолкал друзей и объяснил, что их уже ждут. Позавтракали по-походному. На каждого по круглой лепешке и чаше айрана[19]. Затем вся сотня выстроилась в два строевых ряда (или, как выразились бы военные двадцать первого века, в две шеренги) и двинулась в сторону ущелья, ведущего в земли казахов. Впереди всех, как и полагалось, шел Аргынтай.

Еще перед самым выходом каждому сарбазу вручили по небольшому топорику. Когда они добрались до подножия одной из гор, стало ясно, для чего. Казахи массово рубили лес. Этим же занялась и сотня Аргынтая. На вырубке работала добрая половина ополченцев, разделенных на сотенные отряды. Другая половина рыла окопы внизу — в ущелье.

С непривычки у Максата уже к полудню заныли руки, что не могло не повлиять на качество работы. Гладкая кожа на ладонях тоже не была готова к подобным нагрузкам и быстро покрылась волдырями. И хотя каждый новый удар отдавался жуткой болью в ладонях, Макс терпеливо продолжал размахивать топором. Не легче приходилось и его другу, тоже избалованному городским комфортом. Жека работал с оголенным торсом, намотав футболку на голову. Получилось что-то среднее между косынкой казахских жигитов и дюрагой чернокожих рэперов. Во время редких передышек он смахивал со лба струйку пота и укоризненно качал головой, глядя на Макса. После того как они удачно бежали из «белого плена», его недовольство сложившейся ситуацией чаще выражалось в немой форме.

Между тем солнце уже подбиралось к зениту, но никто не торопился сворачивать работу для обеденного перерыва. Еду каждый взял с собой из лагеря. Снабдили обедом и Максата с Жекой, однако друзья не хотели выделяться. Им совсем не хотелось выглядеть неженками, а еще хуже — тунеядцами.

Когда казалось, что силы уже на исходе, где-то неподалеку раздался мальчишеский крик. Максат сперва решил, что ребенка послали объявить о перерыве на обед, но он ошибся. Этот детский крик вызвал немало любопытства среди сарбазов. Каждый спрашивал у стоящего рядом, что произошло, так как не все смогли разобрать слова. Хотя работать прекратили, покидать свои места никто не осмеливался. Так продолжалось, пока среди полуголых сарбазов и сваленных в кучу деревьев не показалась маленькая фигура Аргынтая. Сначала Максат подумал, что ему показалось, но потом стало очевидно — батыр направляется в его сторону. Холодок прокатился по вспотевшей спине. Неужели опять что-то не так?